Так, хватит.
Я расправила плечи, сделала глубокий вдох и без долгих размышлений пошла прямо на Эммета. Он быстро посмотрел поверх голов, уступая место идущим навстречу, и тут увидел меня.
– О, приветик, как прошел доклад? – спросил он, не останавливаясь. У меня заколотилось сердце. После записки с ободряющими словами я ожидала чего-то большего, чем элементарное проявление вежливости.
– Хорошо прошел, я… Ты занят сейчас?
– Да, я… вообще-то, хотел… Ну, ты знаешь. – Очевидно он искал отговорку. В один миг мы снова стали чужими друг другу. Он как-то неловко махнул рукой в неопределенном направлении. С чего вдруг?
– Мы можем поговорить?
Эммет застыл:
– Давай потом. Или напиши, что там с проектом. И времени это займет гораздо меньше.
– Плевать на время.
Он вздрогнул.
– Эммет, насчет пятницы…
Он потемнел лицом.
– Я не хотела вынуждать тебя ехать со мной, и я хочу, чтобы ты это знал… – Я умолкла, и тут он быстрым шагом пошел ко мне.
– Не здесь. – Он вцепился мне в плечо и куда-то потащил. Я опешила, поэтому особо не сопротивлялась. Подойдя к нашей рабочей комнате, он, бурча себе под нос ругательства, достал из кармана ключи и отпер дверь. Я споткнулась о порог. Эммет вошел следом, дверь закрылась.
– Ты свихнулся?
– Нет, просто я осторожен, – прорычал он и положил ключи обратно в карман джинсов. Руки тоже засунул в карманы. – Значит, так, послушай… – Он шумно выдохнул и вперил глаза в потолок, словно искал там помощи. Мгновение спустя, он вновь посмотрел на меня, и видно было, как он утомлен этим разговором. – Я бы не хотел это обсуждать. Не надо каждый раз возвращаться к вопросу… – он сжал губы, – моего происхождения.
– Для меня это не имеет никакого значения.
– Для меня имеет.
Я сделала шаг назад. Эммет отвернулся и всю пятерню запустил в волосы. По его спине было видно, как нервно он дышит. Я стояла у двери, на расстоянии, а он тем временем взялся за спинку дивана.
– Таким, как ты, видимо, трудно себе представить, что социальное неравенство существует. И да – оно существует здесь и сейчас. Не дай бог мне снова оказаться в шкуре парня из проблемного квартала, который, чтобы учиться здесь, получает стипендию для малообеспеченных.
– Таким, как ты, – это каким? – чуть не взорвался во мне внутренний эгоист.
Эммет медленно повернулся. Он буравил меня взглядом, на скулах играли желваки.
– Да, Эмбер, такова жизнь. Когда я назвал в качестве адреса Уайт-Рок, твоя реакция была красноречивее некуда.
Сказал – будто оплеуху отвесил. Как мучительно было осознавать, что он видит меня насквозь.
– Было глупо с моей стороны, признаю.
– Слушай, тебе не нужно оправдываться, – произнес он с бесконечной усталостью в голосе. Словно обсуждение данного вопроса было лишено для него всякого смысла. – И говорить, что тебе не важно, тоже незачем. Мне от этого ни жарко ни холодно. Я только прошу не кричать на каждом углу. Не хочу, чтобы все узнали. Ни преподаватели, ни уж тем более студенты.
– Ты же не в выпускных классах школы, Сорикетти. Кого здесь волнует твое происхождение?
Горький, вполголоса, смех.
– Звучит неубедительно.
– Что именно? Что мне не важно, из какой ты семьи?
– Что ты отрицаешь факт наличия этой проблемы, потому что для тебя ее не существует. И это не упрек. Ведь не тебя называли в школе чувак-из-трейлера, мать которого… – он запнулся. Затем посмотрел на меня, и взгляд был ледяной. – …шлюха, работающая за наркоту. Не тебя просили продать травы, потому что отец вроде как приторговывает. Не тебя вызывали к директору, если из спортивной раздевалки что-то пропало. И ты не слышала в свой адрес: Следи за вещами, если поблизости Сорикетти. Они в своем гетто концы с концами едва сводят.
Мне стало трудно дышать.
– Я не знала…
– Разумеется, откуда тебе знать? – Эммет глубоко вздохнул. – И да, мы все такие открытые и непредвзятые. Троих из нас взяли в школу получше в Суррее. По квоте для детей из неблагополучных семей. Всю школу меня таким и считали. Не важно, что я хорошо учился, не важно, как сильно я старался. Если я писал работу на максимальный балл, ее рассматривали под микроскопом. Попробуй я списать, мне бы пришлось в разы труднее, чем другим. А о том, что все было ровно наоборот и я за двадцатку писал сочинения, за которые другие получали потом награды, никто не знал.
Меня прошиб озноб.
– Я, я понятия не имела… Тогда оставим идею с нашей сделкой, хорошо? Извини, я не хотела вызывать у тебя эти чувства.
– Да ладно. Это другое совсем.
– Не другое, ты же знаешь.
– Наш уговор в силе, Эмбер.
– Я выдаю твою работу за свою!
Он сжал кулаки:
– Я достаточно взрослый, чтобы решать, что хорошо, а что плохо.
На мгновение стало тихо. Потом Эммет зарылся лицом в ладони и с отчаянным вздохом опустился на диван.
– Прости… Я не хотел повышать на тебя голос. – Его черты еще сохраняли суровость, но постепенно стали смягчаться. Передо мной снова был Эммет, которого я знала. Как хорошо, что он вернулся.
– Я тоже не хотела. Прости, что довела до этого. Мне просто было важно убедиться, что между нами все в порядке. – С каждым словом меня все сильнее охватывала робость. Я себя не узнавала. Однако желание отпускать в адрес Эммета дурацкие шутки, которые я позволяла себе в начале нашего знакомства, пропало. Напрочь.
– Я знаю. Прости, я перегнул палку. – Эммет смотрел то на меня, то на место на диване рядом с собой. Я поняла без слов и подсела к нему.
– То, что произошло в пятницу, совершенно выбило меня из колеи. Я вовсе не хотела тебя обидеть. Я отношусь к тебе с большим уважением.
Измученная улыбка тронула его губы. Он медленно кивнул.
– Прости… что бы я ни говорила, я все говорю неправильно.
– Да брось.
– Нет, погоди. Объясни. Скажи, как я должна себя вести.
Он скользнул по мне взглядом, и на какой-то миг я прочитала в его глазах скепсис. Словно он сомневался в серьезности моих слов.
– Нечего тут объяснять.
– То есть ты в самом деле считаешь, что они дали тебе стипендию из жалости?
– Да нет, я ее вполне заслуживаю, дело не в этом. Но просто мне хорошо знакомы эти сочувствующие взгляды. Я устал от них. – Он откинулся назад и запрокинул голову. – Не самое большое удовольствие.
– А эта девочка, это?..
– Джейд. Моя младшая сестра. Он продолжал смотреть на потолок, но от меня не укрылось то, как смягчился его взгляд. Я немного расслабилась, поняв, в каком направлении нужно вести беседу. – Они с Заком живут в Коузи Гров у моих бабушки и дедушки. Мама… – Эммет замолчал, словно боялся сболтнуть лишнего. Закрыл на мгновение глаза, затем продолжил: – Мама в больнице. Это не наркотики. У нее расстройство пищевого поведения. У нас всегда было мало денег, иногда мы ели один раз в день. Мама всегда ждала, чтобы сначала наелись дети. По крайней мере, она так говорила, и я думаю, она и сегодня не понимает, что больна. Я сам долго не понимал, но, думаю, все так и есть. Поскольку вся жизнь у нее пошла под откос, ей только и остается, что следить за весом. Теперь-то я знаю, что это не просто отсутствие аппетита, причины намного глубже.
