– Неплохо. Но нужны газеты!
– Конечно, только Брэдбери забыл их, а я не захотел
дожидаться. Делла Стрит в конторе ждет моего звонка. Я позвоню ей, как только
Пэттон чуть размякнет. Поначалу тяжеловато с ним придется, и я не хочу, чтобы
Делла все это слушала. Далее. Прокурор не может пользоваться разного рода
смелыми методами. А мы можем использовать почти все, лишь бы вытянуть
признание. Потом, кстати, он пожалуется на нас прокурору…
– И ты будешь бить на то, чтобы он сам сознался в обмане? –
спросил детектив.
– В этом-то вся суть вопроса… Когда добьемся своего, нас не
должны волновать последствия…
– Ладно, – сказал Пол Дрейк, – даю тебе пять минут форы…
Вообще-то до того места минут двадцать.
– Пятнадцать минут, не больше.
Пол Дрейк кивнул и направился к прилавку.
– Минеральной воды, – сказал он.
Перри Мейсон махнул своему таксисту и, как только тот
подъехал, назвал ему «Холидэй Апартментс» на Мапл-авеню, номер 3508. Едва
машина тронулась, адвокат прикурил новую сигарету от старой. Мейсон был
совершенно спокоен; он напоминал хладнокровного боксера, который с предельным
терпением водит за нос своего противника, пока не появляется возможность
уложить его на ринг одним молниеносным ударом.
Добравшись к месту, Мейсон попросил таксиста не
останавливаться прямо у «Холидэй Апартментс», а проехать чуть дальше, водитель
кивнул и, остановив машину, спросил:
– Ну как?
– Отлично, – ответил адвокат. – Я вернусь через часок, а
может, позже. Если вы мне понадобитесь – придется гнать… Здесь десять долларов.
Припаркуйтесь где-нибудь недалеко и каждые пять-десять минут прогревайте мотор…
Таксист улыбнулся и засунул бумажку в карман.
Перри Мейсон быстро направился к «Холидэй Апартментс» и
шагах в двадцати от входа увидел молодую девушку, торопливо выходящую из
дверей. Ей было года двадцать два – двадцать четыре. Весьма эффектно смотрелось
ее белое модное пальто с золотисто-рыжим лисьим воротником, белые полусапожки и
белая шляпка. Она была элегантна, словно кинозвезда. Перри Мейсон мельком
оглядел прелестную бледнолицую незнакомку с громадными фиалковыми глазами. Какое-то
смятенное беспокойство было в этих прекрасных глазах. Оно заставило Мейсона
замедлить шаг. Казалось, неизвестная не хотела, чтобы он ее запомнил. Пальто
плотно облегало ее, и нельзя было не залюбоваться плавной игрой ее стройного
тела. Он понаблюдал, пока она не скрылась, потом направился в «Холидэй
Апартментс».
В вестибюле стояла конторка портье, но за ней никого не
было. На конторке располагалась доска с номерами комнат и ключами, несколько
конвертов и записок были приложены к соответствующим номерам. На 302-м ключа не
оказалось. Мейсон вошел в лифт, нажал на третий этаж и вознесся вверх. Когда
лифт остановился, Перри Мейсон открыл дверцу и вышел в коридор. Повернул
направо, потом налево, прошел по длинному коридору и остановился у комнаты 302.
Справа от двери он заметил звонок и позвонил. Трель звонка смолкла, и наступила
тишина. Мейсон еще раз нажал на кнопку. Результат был тот же. Мейсон постучал,
потом, увидев через щелку в комнате свет, наклонился к замочной скважине.
Поколебавшись, он нажал на дверную ручку. Та мгновенно подалась, и дверь широко
отворилась. Мейсон шагнул в комнату, напоминавшую гостиную или столовую. Справа
была небольшая кухня, слева – закрытая дверь. В комнате никого не было. На
столе лежали мужская шляпа, трость, пара серых перчаток, белели две сложенные
бумажки. Перри Мейсон подошел к столу и взял листки. Вероятно, это были
телефонограммы, полученные портье и отложенные для номера 302 на конторке в
вестибюле.
В одной записке он прочел следующее: «Мистеру Пэттону:
позвонить Харкорт 6-3891 и спросить Маджи – 18.05».
В другой: «Мистеру Пэттону: скажите Тэльме, что Маджи будет
минут через двадцать – 20.00».
Перри Мейсон осторожно посмотрел на телефонограммы, кинул их
на стол, взял серую шляпу и разглядел на ней инициалы: Ф.А.П. Адвокат взглянул
на закрытую дверь слева. Он тихо подошел к ней и открыл. В спальне горел свет.
Слева располагалась ванная, дверь ее была открыта. Напротив, в углу, стояла
кровать, рядом – зеркальный шкаф. Зеркало шкафа отражало тот угол за ванной,
который Перри Мейсон с порога видеть не мог. В зеркале было видно домашние
тапочки. На них лежала голая нога, прикрытая банным халатом. Перри Мейсон стоял
как вкопанный, уставившись в зеркало. Он взглянул на кровать и увидел
разбросанные на ней плащ, рубашку, галстук и брюки. Один рукав плаща был
вывернут наизнанку, брюки скомканы, рубашка закинута в угол кровати. Под ней
валялись светло-коричневые ботинки и серые носки. Галстук, брюки и плащ тоже
были серые.
Перри Мейсон шагнул в комнату и прошел в угол за ванной. Тут
он остановился: на полу лежал человек. Это был мужчина на вид лет пятидесяти,
седовласый, с коротко подстриженными усиками, на правой щеке родинка. На нем
было нижнее белье, шелковый банный халат накинут на плечи так, что левая рука
осталась обнаженной. Одна рука была откинута со сжатыми пальцами, другая –
прижата к груди. Тело покоилось на спине, остекленелые глаза жутковато
приоткрыты. С левой стороны груди еще лилась кровь, образуя густую липкую лужу
и окрашивая в темно-красный цвет белый халат и серебристый ковер. В нескольких
шагах от тела на ковре тускло поблескивал нож с длинным лезвием. Такие ножи,
бывает, используют на кухне при разделке мяса. Лезвие его было примерно девять
дюймов длиной. Весь в крови, нож, очевидно, отбросили после того, как вынули из
тела. Осторожно, чтобы не запачкаться, Мейсон наклонился и взял кисть руки
мужчины. Пульса не было, но рука была еще теплой.
Адвокат оглядел окна. Одно, у кровати, было открыто на
пожарную лестницу, и постель была слегка примята, будто кто-то опирался,
перелезая через нее.
Мейсон подошел к двери, ведущей из спальни в прихожую. Дверь
была закрыта изнутри. Он достал свой носовой платок и аккуратно вытер дверную
ручку, до которой дотрагивался. Затем вернулся к двери, ведущей из гостиной в
спальню, и проделал то же самое. Эту же операцию он повторил с дверной ручкой
из гостиной в коридор. Он вытирал ручку, когда его внимание привлек некий
предмет на полу. Мейсон подошел к нему. Это была кожаная дубинка с ремешком на
рукояти. Не дотрагиваясь до дубинки, Мейсон попытался рассмотреть ее и заметил
кровь.
На полу, рядом со столом, где лежали шляпа, перчатки и
трость, валялась свернутая бумага, но не скомканная и, очевидно, брошенная на
пол, довольно плотная и чуть сохранившая форму предмета, который в нее
заворачивали. Мейсон определил по характерным острым сгибам, что в нее был
завернут тот самый девятидюймовый нож.
Он открыл дверь в коридор, обернув дверную ручку своим
носовым платком, и вытер наружную ручку. Шагнул в коридор и захлопнул дверь, не
касаясь ее. Едва лишь Мейсон закрыл дверь, как услышал шум остановившегося
лифта, и с той стороны донесся женский голос:
