– Привези наших мальчиков! Они вон там! Совсем одни на Стаке! Привези их домой!
Они слишком ослабли, чтобы самим править деревенской лодкой, а лодочник – отец Калума, если я правильно помню – умер одним из первых.
Но Джейми Гилмор сказал нет, он не поплывёт на Стак. Не нужно его ненавидеть. Он сказал так не из эгоизма (хотя его обвиняли в этом). Он сказал так, потому что на Стаке мальчикам было безопаснее; там им не грозила болезнь, от которой мужчины, женщины и дети Хирты мёрли словно летние мухи.
Когда мы приплыли на Гаррис, он изолировал не только меня (из страха, что я заражу его семью), но и самого себя тоже, на тот случай, если он подхватил от меня «чуму» по пути. Должно быть, он искал у себя симптомы всё то время, пока меня выхаживал. Можно было бы подумать, что я его родная дочь. Я благодарю Господа, что оспа обошла его стороной.
После самостоятельно возложенного на себя карантина он отправился к Владыке Килды и сообщил ему об оставленных на Стаке мальчиках. Владыка сказал да, да, он отправит своего наместника их забрать. Но, очевидно, у него нашлись дела поважнее. Или, может, Владыка полагал, что мальчики сами найдут дорогу домой – как заблудившиеся овцы. Ни разу не бывав в своих владениях лично, он не видел проблемы; на карте острова и Стаки кажутся такими близкими… По правде, овцы и те волновали его больше: овцы ведь ценные. Мальчишки же не стоят и пенни. А может, он просто забыл отправить помощь. К счастью, когда следующим летом пришла пора собирать налоги, он не забыл отправить за этим наместника.
Большинство людей умирает от оспы, но не все. Люди с Хирты оказались к ней не очень устойчивы, но я же не с Килды, так ведь? Я полностью выздоровела – только шрамы на лице остались. И могла вернуться. Вы можете задаться вопросом, зачем. Но я же должна была выяснить, правда? Я должна была узнать, кто выжил, а кто умер от оспы, и уцелели ли дорогие мальчики, которых я учила грамоте, на Стаке. Неизвестность убила бы меня, хоть болезнь и не смогла.
Вверх-вниз, вверх-вниз: нос лодки покачивался вверх-вниз на каждой набегающей волне. Стоящий за мной мужчина нетерпеливо спросил меня:
– Ты сходишь, милочка? Тут за тобой вообще-то люди ждут.
На лодке приплыли первые переселенцы, отправленные Владыкой, чтобы вновь заселить остров: должники, бедняки; разругавшиеся с роднёй; сыновья фермеров, которым не досталось наследства, желающие возделывать свой клочок земли… Некоторые люди готовы отправиться куда угодно – была бы крыша над головой. Так что я сошла на берег, слегка столкнувшись с Куиллом, лишь тогда, кажется, убедившимся, что я из плоти и крови.
Остров был жутко заброшенным, но его красота осталась такой, какой я помнила. Тишина. Проплывающие мимо облака, цепляющиеся за пики Конахайра и Ойсевала. Буревестники пели свои странные подземные песни, а кладбище было полно примул и диких ирисов. Плохонькие домики. Полупустые амбары. Клянусь, здесь могла жить тысяча поколений, но единственными их богатствами были бы поэзия, музыка и птицы. И возможно, лишь возможно, дар ясновидения. Я спросила Куилла, что заставило бы его захотеть покинуть такое место, а он спросил:
– Что заставило бы меня остаться?
– Но теперь вы, мальчишки, Лорды Островов! Кто ещё знает Сент-Килду так же хорошо, как вы? Вы столько всего мне рассказали! Тайны! Истории! Без вас – что? Королевы Амазонок никогда не существовало? И Фернока Мора? И тех испанских моряков в их бедной разбившейся лодке? И Скалы Поцелуев? Кто же их припомнит, кроме истинных жителей Килды? Без тех, кто об этом знает, всё это сгинет. Хирта насквозь пропитана историями. Но без вас, без тех, кто не умер, о них никто никогда не узнает! – Тут, помню, я достала из кармана книгу, стала ею размахивать и случайно ударила его по щеке, и мне стало стыдно, потому что его кожа была вся в болячках и шрамах, совсем как моя. Но мой язык было не остановить… – Вы Хранители Старины!..
Тогда-то – Боже мой! – он посмотрел на меня так, будто я обозвала его Дьяволом в твиде.
– Как я могу быть Хранителем хоть чего-то? Я бы и камня не смог сохранить в банке! – Он прокричал это, и собаки напугались, вырвали поводки из его рук и убежали, так что нам пришлось гнаться за ними чуть не до самого Руйвала.
Так что, да простит меня Господь, я сказала ему:
– Ты не сможешь уплыть. Мистер Гилмор собак на борт не возьмёт. Правило у него такое. Не знаю почему, но собак он ни за что не берёт. Ненавидит их. – Не знаю, что заставило меня такое сказать. От этого Куилл посмотрел на меня своим особым взглядом и наклонился вперёд, как (я позже заметила) делали все спасённые мальчишки. В точности так же наклонялся и Стак Воина, словно выныривая из моря, чтобы поглубже вдохнуть.
– Но я должен! Я обещал Дейви, что пригляжу за собаками! – сказал Куилл. И пошёл прочь, будто ушёл бы от самого себя, если бы мог. И я пошла за ним, хоть мне и приходилось приподнимать подол юбки и бежать, чтобы за ним поспеть.
Тогда-то он и начал рассказывать свою историю. Думаю, это был первый раз, когда он заговорил об этом, и большую её часть он потом никогда не пересказывал. Мы дошли до Муллах-Сгара и спустились по Грейт-Глен к заливу Глен, а потом снова взошли на Муллах-Мор, не переставая разговаривать. Он начал с Короля Олуши и закончил недавней неожиданной женитьбой своего друга Мурдо на девушке Джон. К своему стыду, мне не очень хотелось слушать о свадьбах: мой собственный милый на большой земле передумал жениться на мне, увидев, что оспа сотворила с моим лицом. Вернувшись на Килду, я хотела расставить для себя всё по местам. Мне нужно было напоминание, что есть ещё в мире хорошие люди.
– Свадьба есть свадьба, – говорил Куилл, – но главное на свадьбе – это хороший дудочник, а Калум играл на отцовских дудках, и очень хорошо – разве что чуточку печально для танцев. У нас есть тут такое присловье: когда мир кончится, останутся только музыка и любовь.
Выяснилось, есть ещё кое-что, что они говорят на свадьбах, вдобавок к свадебным клятвам. Куилл мне сказал. Он крепко держал мою руку, пока говорил, будто убеждая, что у мужчин с Килды и правда есть души. Оказалось, хоть они и напоминают птиц, летать они не могут. А почему? Исключительно из-за веса душ, которые им приходится с собой таскать.
– Ты моё дыхание и трепет крыльев моего сердца, поднимающих его высоко-высоко. Твоя рука не даёт мне упасть. Ради тебя я был рождён и ради тебя буду жить, пока Смерть не заберёт меня или пока не закончится мир.
Я признала, что это мило, хотя какая-то часть меня и не понимала, зачем он мне это говорит, глядя на меня печальными глазами.
Видите ли, он не рассказал мне тех частей истории, которые касались меня – не рассказал до самой нашей свадьбы, много позже. Он по-прежнему роняет их передо мной время от времени, как сорока роняет блестящие штучки перед своей парой, наблюдая краем глаза, не обиделась ли я.
Ничто в Куилле не может меня обидеть.
Где это я? Ах да. На вершине Конахайра, наблюдаю, как лодка Джейми Гилмора готовится отплывать – маленькая точка у берега.
