В каменных каминах по обеим сторонам роскошного вестибюля весело потрескивал огонь; с золоченого потолка свисали сверкающие люстры. Вся эта пышность являла разительный контраст с голыми кабинетами и холодными грязными камерами центра допросов. По помпезной каменной лестнице спускалась компания мужчин, судя по их акценту американцев.
Портье направил Еву в «Салон» – одну из боковых комнат, где стояли круглые столы на одной ножке и кресла из орехового дерева с кожаной обивкой, располагавшие к задушевным беседам. В дальнем углу сидел мужчина в твидовом костюме. При появлении Евы он опустил газету и снял очки со стеклами в форме полумесяца.
Она протянула полученный бланк с указанием адреса отеля:
– Надеюсь, я пришла по адресу. Я слышала, у вас есть вакансии.
– Возможно, – отвечал мужчина. – Если вы не против послушать несколько душещипательных историй.
Он жестом предложил ей занять кресло напротив:
– Брайан Джолифф. Очень рад знакомству.
От улыбки в уголках его глаз собрались морщинки, само лицо дышало добротой и теплом, не то что каменные черты полковника Робинсона. Ева глянула на газету и заметила, что до ее прихода он разгадывал кроссворд. Полковник счел бы это занятие непростительно бесполезной тратой времени.
– Ева Кушек, – представилась она, пожимая ему руку. – В последнее время я слышу много печальных историй. Беда в том, что мне не нравится, как их рассказывают, точнее, как их вытягивают из допрашиваемых.
– И где же это? – Джолифф поманил официанта, появившегося в дверном проеме с подносом под мышкой. – Kaffe und Küchen, bitte.
[21]
Потом глянул на Еву и сказал:
Посмотрим, чем тут кормят? При нынешнем дефиците продуктов разносолов ждать не приходится, но питание постепенно становится лучше.
– Я буду рада любому блюду, спасибо. Хотя в последнее время у меня нет аппетита из-за моей нынешней работы.
– Так где вы сейчас работаете?
– В Бад-Нендорфе.
Выражение лица Джолиффа мгновенно изменилось. Он положил на стол серебряный портсигар, предложил Еве закурить и, когда она отказалась, сам взял сигарету. Постучав ею по столику, он произнес – Я не удивлен, что вы хотите оттуда уйти. По слухам, Бад-Нендорф – очень скверное место. Напомните, кто там заправляет?
– Полковник Стивен Робинсон. Вы с ним знакомы?
– Слышал о нем. Говорят, он умеет добиваться результатов.
Ева опустила голову – Скажем так, он не допускает, чтобы что-то помешало ему добыть нужные результаты. Правда, это не означает, что результаты достоверны.
– Это я тоже слышал. В конечном итоге у него, наверное, будут большие неприятности, но пока он вполне устраивает союзников.
– Я делаю, что могу, – сказала Ева, кусая нижнюю губу. – Постоянно твержу ему и другим, что так нельзя, но меня никто не слушает. А теперь вот один из заключенных умер, других, вероятно, ждет такая же судьба, учитывая, как с ними обращаются. Надолго меня не хватит, я должна вырваться оттуда как можно скорее.
– Когда вы поступили на службу?
– Я пошла служить в 43-м, в августе. Начинала в Женском вспомогательном территориальном корпусе.
– То есть положенные три года вы еще не отслужили, – Джолифф затянулся сигаретой и помолчал. – Но вы могли бы уволиться досрочно по состоянию здоровью. Скажитесь больной или притворитесь, что беременны. Это их напугает, и вас уволят моментально – глазом моргнуть не успеете.
Он подмигнул ей:
– Подумайте об этом.
На несколько секунд Ева оторопела, а потом расхохоталась – Я пойду на что угодно, лишь бы уйти оттуда. Но мне же придется обратиться к врачу. Иначе как мне поверят?
– Об этом не беспокойтесь, – улыбнулся Брайан. – Дайте мне знать, когда будете готовы уйти, и я вам предоставлю медицинскую справку.
Им принесли кофе с пирожными, украшенными взбитыми сливками.
– Но почему вы набираете сотрудников здесь? И вы еще не сказали, что это за работа, хотя трудно придумать что-либо хуже того, чем я сейчас занимаюсь.
Брайан отвлекся на еду, поблагодарил официанта, потом сказал:
– Полагаю, нам опять принесли яблочный пирог. Видать, в этом году хороший урожай. Куда бы я ни пошел, меня всюду потчуют яблоками. Но все равно чертовски вкусно.
Он передал Еве одну из фарфоровых тарелок с рифленым узором:
– Итак, о чем мы?
– О работе. Для чего вы набираете людей? Что это за работа?
– Ах да, это новая организация. Скорее всего, вы о ней не слышали.
Брайан наколол на вилку кусочек пирога и сунул в рот, затем, жуя, салфеткой вытер рот.
– Как вы думаете, что здесь сейчас особенно необходимо? – в следующую секунду спросил он.
Ева, не прикасаясь к пирогу, смотрела на него:
– Строительство? Восстановление сельского хозяйства и промышленности? Когда я ехала по Германии, видела разрушенные вокзалы и железные дороги. И я знаю, что люди здесь голодают. Водитель, работающий в нашем центре, сказал мне, что они с женой получают по четыре кусочка хлеба в день.
– Все это, разумеется, важно, – отвечал Брайан, качая головой, – но гуманность и человеческое достоинство тоже играют не последнюю роль. Людям нужна помощь и реабилитация во всех смыслах. Это самая гигантская проблема, какая только может быть. Вам известно, что на данный момент в этой стране находятся примерно одиннадцать миллионов человек, которые оказались здесь не по своей воле? Несчастные голодранцы, пережившие ужасы концлагерей и рабский труд на заводах и фабриках.
– Я даже понятия не имела, что их так много.
– Без нашей помощи эти бедняги не могут возвратиться домой. Многие потеряли целые семьи, другие отчаянно пытаются найти родственников. Кто-то из них никогда не вернется на родину, кто-то предпочтет эмигрировать, чтобы начать новую жизнь в другой стране. Все, что мы можем, – накормить их, подлечить, насколько это возможно, снабдить документами.
– Да, судя по тому, что вы сказали, работы непочатый край: организационные вопросы, перевод, обеспечение питанием и медикаментами. Я могла бы за это взяться. В Германию я приехала, чтобы исполнить свой долг, и для меня это реальный шанс сделать наконец что-то полезное.
– Молодчина! Но вам придется нелегко. Эти люди много страдали. Но по крайней мере они выжили и при надлежащей помощи, возможно, сумеют вернуться к нормальной жизни. Однако мы помогаем только перемещенным лицам, а не самим немцам.
Брайан с глухим стуком опустил тарелку на стол, так что вилка на ней, звякнув, подпрыгнула.
– Они сами устроили весь этот кошмар и не заслуживают того, чтобы мы им сочувствовали или снабжали их пропитанием.
