Мама и Франк не смогли доесть все. Мама спросила подростков, не хотят ли они помочь. Те явно обрадовались.
– Спасибо большое, – сказала девушка с металлическим прыщиком.
Мама полезла за кошельком, чтобы оставить на чай. Пришлось выбирать между пятидесятикроновой купюрой и монеткой в пять крон. Она оставила пятерку.
– Наверное, это в последний раз, – заметила она.
– Что в последний раз? – уточнил Франк.
– Когда я могу так мало оставить на чай.
В машине по дороге домой мама сказала:
– Думаю, мы должны жить как раньше.
Франк посмотрел на нее.
– Как раньше?
– Да. Не будем транжирить.
– Как так – не будем?
– Нам не нужен большой дом. И новая машина не нужна. Нам не нужны дорогие часы и украшения.
Звучит как какая-нибудь из десяти заповедей, подумал Франк. Или как их продолжение.
– Но у нас двадцать четыре миллиона! – запротестовал он.
Мама крепче сжала руль. Сложно вести диалог с человеком, у которого кулаки сжаты.
– Не обязательно никому говорить. Это будет наш секрет. Твоя доля будет лежать в банке, пока тебе не исполнится восемнадцать.
– Восемнадцать! – воскликнул Франк. С таким же успехом деньги могли ждать его на другой планете.
– Сначала ты должен закончить школу. Я не хочу тебя избаловать.
– Это еще почему? – спросил Франк.
Бабушки и дедушки его одноклассников очень даже их баловали – так, что дальше некуда. А у Франка бабушка с дедушкой жили так далеко, что дальше некуда.
– И я буду работать. Не хочу сидеть дома и весь день ходить в халате.
– Ты же полы моешь, – удивился Франк.
– А еще столы, стулья и лестницу, – ответила мама. – И разговариваю с людьми!
Войдя в дом, Франк сразу скинул обувь. Один ботинок полетел прямо в стену и стукнулся немного слишком сильно, как будто разозлился. И заразил Франка своей злостью. Он пошел к себе в комнату, с грохотом захлопнул дверь и бросился на кровать.
– Между прочим, ты счастливчик: у тебя есть своя комната, где можно запереться! – крикнула мама из коридора. – У многих и этого нет. Подумай о тех, кто в Азии!
Но Франк не хотел думать о тех, кто в Азии.
Он взял в руки комикс, но читать тоже не хотелось. Тогда он принялся очень быстро его листать, и шелест страниц – шорх, шорх! – напоминал свист, с которым горные лыжи рассекают снег на поворотах. Он отложил журнал и стал дуться, будто решил заполнить собой всю комнату.
За завтраком Франк положил на бутерброд лишний ломтик колбасы. Откусывая первый кусок, он стянул этот ломтик с хлеба и тут же положил взамен еще один.
– Куда так много колбасы? – сказала мама, не оборачиваясь.
– Двадцать четыре миллиона, – ответил Франк.
– И все-таки: один кусок хлеба – один кусок колбасы, как и раньше.
Мама села напротив него с бутербродом и чашкой кофе и посмотрела в окно. Там все было как обычно. По небу вперемешку плыли темные и светлые облака. Похоже, собирался дождь.
Франк посмотрел на бутерброд, который мама поднесла ко рту.
– Майонез! – заметил он. – Ты положила больше майонеза.
Мама, не переставая жевать, помотала головой. На губах у нее был майонез. И на кончиках пальцев. Обычно она выдавливала майонез тонкой ниточкой. А сегодня выдавила толстой полоской, похожей на провод от лампы.
– Не больше, чем раньше, – сказала мама. – Просто раньше я его укладывала завитками, а сейчас – прямыми линиями, видишь? Так что на самом деле его даже меньше.
После завтрака Франк пошел в школу – коричневое здание в центре поселка. Тот, кто выбирал цвет, наверное, хотел, чтобы школа напоминала детям шоколадный торт. На самом деле она больше напоминала корову – а точнее, коровью лепешку.
В луже около школы стоял мальчик по имени Пол. Если кто-то оказывался достаточно близко, он подпрыгивал и окатывал его грязью. Так что Франк и остальные обходили Пола подальше, чтобы избежать печальной участи. Какая же глупость – стоять в луже и обрызгивать окружающих, ведь при этом непременно обрызгаешься сам.
– Рита-небрита! – орал Пол. – Нура-дура! Петер-крекер! Франк-попал-под-танк! Лиза-подлиза!
– Ты как ребенок! – сказала ему Вибеке. – Когда ты вырастешь – если вырастешь, конечно, – то станешь лузером, который торчит под фонарем и орет оскорбления людям вслед.
– Вибеке-полкалеки! – выкрикнул в ответ Пол.
– Пол-балабол! – отозвалась Вибеке.
Но это было слабовато – Пол явно не обиделся.
Когда лужа опустела, он пошел в школу.
Первым уроком было обществознание, но говорили только о баснословном выигрыше в лото.
– Если кто-то тут выиграл двадцать четыре миллиона, пусть поднимет руку, – сказала учительница.
Франку захотелось поднять один палец, то есть вроде как не всю руку, а так, немножко. Но он не стал.
– Выигрывает всегда кто-то другой, – вздохнула учительница, однако учебник не открыла. Значит, можно еще немного поболтать.
– Если бы выигрыш достался вам, на что бы вы потратили деньги?
Все принялись мечтать.
– На экскаватор, – сказал Оскар, не поднимая руки.
Оскар вырос в песочнице, и у него была желтая лопатка. Теперь она перешла по наследству к младшим детям, но он часто приходит посмотреть и дает им ценные советы.
– Будешь строить себе дворец из земли? – предположила учительница.
– Нет, – ответил Оскар. – Просто буду копать. И там должен быть фонарь на крыше, чтобы можно было копать по вечерам.
Папа Оскара был счастливым обладателем собственного экскаватора. С его помощью он копал могилы на кладбище. Иногда Оскару разрешали помогать – забрасывать яму землей, когда туда опустят гроб.
– Я бы стала поп-звездой, – заявила Эдель.
Не то чтобы это был подходящий ответ, но Эдель отвечала так на все вопросы. Как раз сейчас она копила на ветродуй. Когда она будет петь на сцене, он будет стоять сбоку и развевать ей волосы, чтобы выступление казалось живее. Скоро она выступит на стадионе перед десятитысячной толпой – да так хорошо, что люди будут рвать на себе волосы и кидаться друг в друга стульями. Вообще-то она неплохо поет, но, если честно, не настолько. Чтобы люди визжали и рвали на себе волосы, ей придется им доплатить.
