– Какая ты звезда? Ты вообще кто? Ты вообще где? Ты как? Вон, в очередь вставай для начинающих. И то еще посмотрим.
Да ты и в очередь попробуй пристроиться, потому что там молодые, которые тебя одной левой просто могут выкинуть. Сейчас, когда я попыталась выйти в интернет, я совершенно потрясена, потому что здесь надо завоевывать публику заново.
Еще хочу нажаловаться. Мой муж, жестокий человек, отвез меня к приятелю, который у нас занимается интернетом. Очень большой начальник.
Он мне сказал:
– Тебя вообще никто не знает в интернетовском мире.
Я:
– Ну как это?
– Давай проверим.
У него большой офис. И он говорит:
– Давай пройдем по кабинетам.
Мы заходим. И там девочки сидят, им 20 лет.
Он спрашивает:
– Вы знаете эту женщину?
На меня показывает. Те говорят:
– Гадалка, что ли, какая?
Он говорит:
– Так, отмечай. 20–25. «Гадалка». Идем дальше.
И вот мы шли по кабинетам, по возрасту. И где-то на 30–35 меня узнали.
– Вот запомни, – он говорит, – Начиная с 35 лет тебя, может быть, помнят. Поэтому, если ты хочешь сейчас выйти в интернет, тебе надо заново рассказывать, кто ты такая. Но только не апеллировать к передаче 100-летней давности, потому что им неинтересно «Про это». Заново придумай, что им может быть интересно, и борись вот с этими молодыми, которые еду сфотографировали, показали – и миллион просмотров. Сумочку сфотографировали, «А вот я иду», «Я на яхте», «Я еще где-то» – вот борись с ними.
А с ними бороться сложно. Я пыталась. Чайной ложкой. Когда кто-то подписывался на меня, я этому человеку пишу большое письмо:
– Спасибо, что подписались.
Это не как на федеральном канале. Тебя показывают и миллионы тебя смотрят. Ты к этому не прилагаешь абсолютно никаких усилий. Это совершенно другой мир. И тут сложно: во‐первых, это свое. Во-вторых, я не понимаю, кто эти люди, что им интересно.
Нужно придумывать месседжи, которые аудитория воспримет. Я вот приглашаю к себе на интервью, у меня есть гость, есть Ханг-гость – такая рубрика на канале, только интересных мне людей. И я хочу, чтобы они раскрылись не только как специалисты. Вот Цыпкин. Он такие вещи пишет, мы знаем, видим его. Но я его пригласила, задавала вопросы, которые вообще не имеют никакого отношении к нему. Меня интересуют морально-этические вопросы.
Елена Ханга в программе «Эмпатия Манучи»
Если хочешь по-прежнему быть на плаву, надо прежде всего самому себе четко признаться в том, что время твоей былой славы ушло. И начать как-то встраиваться в другую, новую жизнь. И тут одна большая дорога под названием «Популярность» разделяется на три поменьше – «Делать вид, что я все еще звезда», «Адаптироваться к новому времени и завоевывать новую аудиторию» и «А, ну и ладно, буду садом заниматься, семьей».
Звезд, которые пошли по первому пути, очень видно и зачастую жалко. Они продолжают мелькать в светской хронике, делая вид, что все в порядке. Но новых песен, спектаклей, ролей у них уже давно нет. И когда меня спрашивает кто-то из юных знакомых:
– А кто это?
Я начинаю объяснять:
– О, да это легендарный актер. Он снимался в таком-то фильме.
– Хм, не видел. Старый фильм?
– Не очень, в 2002 году сняли.
И тут я понимаю, что мой собеседник родился примерно в этом году – и ему уже 20 лет! Моя память меня обманывает, говорит, что это все было недавно, а между тем уже два поколения сменилось. И 20 лет у этой звезды не происходило ровным счетом ничего.
Востребованность пропадает – такое бывает. Причем востребованность у режиссеров, если мы возьмем кинематограф, или худруков, если говорить о театре, не равна востребованности у зрителя, который когда-то видел этого актера в деле и запомнил его навсегда.
Но востребованность у тех, кто делает контент (как раз-таки у режиссеров и худруков), – это некая гарантия долгой творческой жизни. Выйдет новый фильм, спектакль или трек, и о нем узнает новая, более молодая аудитория. И снова востребованность, если повезет. А иначе – приставка «ретро» навеки.
Ретро – популярный тренд в нашей стране, и многие звезды все никак не позабудутся ровно потому, что попали в обойму таких ретро-артистов. Их зовут петь старые песни, вести какие-то корпоративы в образах киношных героев, потому что в нашей стране принято ностальгировать. И вот как раз на ностальгии зрителя многие артисты выезжают.
И знаете, что самое неожиданное? Что сам зритель, который полюбил однажды определенную песню или роль, не дает артисту развиваться. Он, этот зритель, по сути, замораживает творчество артиста, помещает его в такую колбу времени. Чтобы и через пять, и через десять лет открыть ее, а там все та же песня, которая моментально погружает его в юность со всеми чувствами и надеждами.
И артисты это понимают. Пробуют вводить в репертуар новое, но зритель топает ногами и требует:
– Нет, давай то, старое.
И артист дает то, старое. Потому что в конечном итоге он работает на зрителя – для того, чтобы ему стало тепло на душе.
Я неожиданно для себя поняла, что я уже являюсь символом юности целого поколения. А целое поколение, оно выросло на каких моих произведениях? На тех родных, любимых, дорогих, простых, для души и сердца. И разве я вправе взять это и перечеркнуть? Для тех людей, которые выросли на этом и они хотят это слышать. «Маленькую страну», где такой понятный образ принцессы вечно сказочной. Те же «Подсолнухи», народную эротику, я бы так сказала.
Я считаю, что это неправильно. И даже при всех своих умениях и способностях, талантах внедрять новый репертуар в то, что за моими плечами – а там тоже всего очень много, все равно будет, как бы я не хотела, как бы я не старалась, как бы я себя в грудь себя не била и не говорила, что у меня же есть куча всего нового, другого, все равно будет запрос на мои те хиты.
Откройте мой Инстаграм. У меня там много ностальгического, советского, потому что это – определенный символизм. Это то, о чем сейчас люди очень ностальгируют, вспоминают. При этом я не превращаю себя в ретро-певицу. Я несу символизм: пионеры и так далее. Чувствуете разницу?
Вообще сейчас тенденция в музыке, когда молодые исполнители вдруг обращают свое внимание на эти 80-е, 90-е, все там резко запели в этом стиле. Что это, кризис жанра? Нет, это что-то другое. Они чувствуют, что там было что-то хорошее. В прошлом было много хорошего, почему бы оттуда не взять лучшее? К тому же мне близка эта стилистика.
