Он уже точно давно вышел из этой категории. Первым знаком судьбы была луна, да, та самая, что свела их обоих с ума. Будь кто другой на месте Макса ничего кроме омерзения и ужаса она не испытывала бы ни от сказанного, ни от… чуть было не сделанного. Ни одна пошлость мира не смогла бы отвратить ее от его рук. В этом секрет. От него она готова принять многое, что угодно, если при этом он будет рядом, разделяя все взлеты и падения.
Вторым знаком судьбы стало появление Окулова, сбившего концентрацию и заставившего отступить. Бессонной ночи хватило, чтобы понять – она не готова убить Игнашеву ни при каких обстоятельствах и никогда не будет готова, но в еще большей степени она не готова предать Макса. Даже если ей это грозит окончательным изгнанием.
Она должна ему все рассказать – с этой мыслью она встала с постели, быстро умылась, оделась и полная решимости спустилась на первый этаж. Зерна кофе уже были ссыпана в кофеварку, когда задняя дверь, ведущая на внутренний дворик, резко распахнулась и на кухню ворвался Макс.
Очень злой, едва сдерживающий трансформацию.
- Ты! – яростный рык и Арина почувствовала себя мотыльком, пришпиленным к стене стальным телом.
Рука сжалась на ее горле, приподнимая над полом. Воздуха стало отчаянно не хватать, но не это пугало больше всего, а черная бездна во взгляде Дэя.
- Ммм… - попыталась что-то промычать девушка, но пальцы сдавили сильнее, сознание начало погружаться в вязкую тьму.
- Макс! Остановись! – резкий оклик не подействовал, ладонь все еще перекрывала воздух. – Макс! Е* твою мать, волчара, совсем сбрендил…
Мат перемежевался с ворчанием, с незнакомыми певучими фразами, но Арина уже ничего не понимала, готовясь уплыть подальше от взбесившейся реальности.
Очнулась она спустя несколько минут, а может быть и часов, сказать точно не смогла бы. Голова раскалывалась, во рту было сухо и противно. Слабый металлический привкус подсказал, что она то ли губу прикусила, то ли щеку, но и это понять было тяжело. Руки, ноги не слушались и спустя мгновение стало ясно почему – она была привязана к стулу.
- Очнулась?
Конрад стоял чуть поодаль, Макса видно не было. Они все еще были в его коттедже, в гостиной. К стулу ее привязали ничем иным, как живыми лианами.
- Пожалуйста, не дергайся, они реагируют на движение, - мягко произнес друид, приближаясь. – Постарайся быть неподвижной и максимально спокойной, не хотелось бы опять тебя откачивать.
Еще один стебель предупреждающе сжался на горле, очень отчетливо намекая, что она в полной власти рыжего.
- Что…? Где…? – попыталась спросить Арина, но из горла вырвался только хрип.
- Дай посмотрю, - Конрад тут же склонился, проводя диагностирующим заклинанием, - хм, существенных повреждений нет. Спазм скоро должен пройти. Давай-ка принесем тебе воды, станет полегче.
Вместо того, чтобы самому пойти на кухню, друид окликнул кого-то.
«Не хочет оставлять одну. Опасается». Ее или того, что с ней могут сделать? Мысль была немного отрешенная, страх уступил место обреченности с ноткой самоиронии.
«Опоздала».
- Держи, пей осторожно, - край стакана прикоснулся к обветренным губам, позволяя сделать глоток, - вот так, еще немного, нужно смочить горло.
Часть воды пролилась мимо, намочив шею, грудь, но это было только кстати, немного привело в чувство, выводя из странного транса.
- Конрад, что случилось? – говорить громко пока не получалось, но шепот был уже вполне различим.
- Это я должен спросить тебя, - хмыкнул друид и только тут Арина осознала, что он перешел на «ты».
Неожиданно для того, кто соблюдает правила, по крайней мере у нее сложилось такое впечатление. Ситуация так сильно изменилась, что он готов отринуть церемонии и вежливость? Впрочем, о чем это она? Конечно же, ситуация изменилась кардинально.
- Ничего не хочешь мне сказать? Например, зачем ты это сделала?
Ей показалось, или в его голосе проскользнуло разочарование? Надеялся, что сомнения не оправдаются? Не хочется его огорчать, но…
«Он знает. Он все знает».
Не Конрад занимал ее мысли.
- Где Макс? – этот вопрос волновал ее намного сильней.
- Не здесь, и это к лучшему, - мотнул головой рыжий. – Если помнишь, он тебя чуть не придушил.
И у него для этого был отличный мотив. Если подозрения переросли в уверенность, то «чуть» - это уже чудесно. Почти помилование.
- Было за что… - пробормотала девушка.
- Значит, ты признаешь вину? – поддался вперед друид.
По его лицу было трудно что-либо прочитать. Нетерпение, но не такое, как если бы загонял жертву. Никакого предвкушение, скорее болезненное напряжение, словно ему очень не нравится происходящее, но он вынужден идти до конца. Почему ей кажется, что несмотря ни на что, рыжий на ее стороне?
- А есть смысл отнекиваться? – тяжело вздохнула Арина.
Обманулась ли она в своих выводах, правильно ли угадала настроение, так и не стало понятней. После ее слов бледноватое лицо утратило всякое выражение, а в зеленых глазах поселилась пустота. Очень неуютная пустота.
- Не особо, - признал друид. – Твои следы повсюду. На тропинке, вокруг сруба. Твой запах внутрь, но, главное – твои волосы зажаты в кулаке Игнашевой.
Сказанное не сразу дошло до сознания.
- Игнашевой? – переспросила девушка, уже предчувствуя нечто ужасное.
- Вот именно, - кивнул Конрад, - в кулаке мертвой Игнашевой.
«Мертвой Игнашевой. Мертвой Игнашевой. Мертвой Игнашевой» - эхом билось в голове. В дикость происходящего никак не получалось поверить.
«Это какой-то долбанный сон…»
Трусливая мысль, продиктованная желанием спрятаться.
- Как…? – прохрипела Арина, вновь теряя голос, но на этот раз от волнения.
- «Как» что? Как мы узнали? Так ты даже не потрудилась спрятать труп, Карина так и осталась лежать в своей комнате.
Девушка вздрогнула и испуганно уставилась на говорящего. Отнюдь не Конрад ответил на ее последний вопрос. Макс Дэй стоял в дверях гостиной, скрестив руки на груди. Очевидно, чтобы не вцепиться ей в горло…
- Я не… Как она умерла? – все же смогла произнести, хотя слова и давались с трудом.
Почему-то ей было важно это узнать. Какой смертью погибла ученая, та, что должна была стать ее жертвой, но, похоже, станет погибелью.
- Издеваешься?! – рыкнул ликан, теряя большую часть и без того скудного самообладания. – Думаешь обмануть своим притворством?
Руки уже сжимались в кулаки, скорее всего он представлял ее шею в своем захвате. Столько гнева… Столько ярости, но под всем этим чувствовалась… боль. Да, именно боль. Острая, жалящая, раздирающая внутренности.
