– Ширинку? Когда я успел ее расстегнуть?
– Это не ты, – краснеет, – Это была я.
– Может, ну его, твоего папашу?!
– Папу нельзя не запустить! К тому же у него есть свои ключи…
Ключи в руках отца – весомый аргумент.
Приглаживаю волосы пальцами.
– Хорошо, – выдыхаю. – Но постарайся избавиться от папаши как можно скорее.
– Амир!
– Потому что я хочу продолжить с того места, на котором мы остановились.
– Займись делом. Свечи задуй, – остужает мой пыл. – Они не очень качественные и воск быстро перетекает.
– Боишься пожара?
Света кивает, напоследок взглянув на свое отражение в зеркале. Боится показаться перед отцом растрепанной. На твоем месте, Раисова, я бы боялся пожара в моих штанах. Все к чертям сгорит!
– Спрячься в спальне и не выходи, – раздает указания.
– Чего-о-о-о?
– Ничего! Я не буду показывать папе тебя. Я вообще не представляю, что будет дальше и как это все родителям объяснять!
* * *
Мне ничего не остается, только в спальню свалить. Приходится опуститься на пол и корячиться, задувая свечки. Когда зажигал, неудобств не замечал, а сейчас мне и старый паркет показался горбатым, и ковер недостаточно пушистым и мягким…
Никогда раньше я не делал такого!
Опять. Чем рядом с Раисовой ни займись, окажется, что прежде я подобного не совершал.
Что за ведьма такая, появилась в моей жизни снежной лавиной?!
Я только что и делаю, прыгаю дрессированным песиком.
Я же волк, волчара, мать вашу, хищник! Глава стаи…
Авторитетно должен свои условия выставлять и брать. Брать все, что хочется и все, что могу взять. Это в моей крови.
Пока я мысленно возвращаю себе скипетр власти и уверенность, воск одной из свечек перетекает на пол и лужица застывает на ламинате.
Фитилек кренится на бок. Опасность пожара близка, как никогда. Я просто накрываю маленькую свечу, потушив пламя ладонью.
В отдалении слышатся приглушенные голоса – женский, сладкий перезвон голоса Ланы и решительный, взбудораженный мужской бас.
О чем говорят, интересно? Топчусь у двери. Ни черта не слышно! Наверное, Лана провела отца на кухню и закрыла там дверь.
Опять она меня ущемляет, заставляет поступать, как ей хочется.
Все, хватит с меня! Я был добрым, я пытался быть милым, я планировал быть заботливым с ней.
Теперь буду собой!
Решительно выхожу и прямиком на кухню.
Дверь в сторону!
От неожиданности Лана вздрагивает, а ее отец подозрительно отточенным жестом тянется в сторону сумки, стоящей на соседнем стуле.
Оружие у него там, что ли?! Или что-то другое?
– Это еще кто? – спрашивает отец Раисовой.
Большие глаза Светы полны немого укора. Вижу, как она судорожно пытается придумать оправдания.
– Папа, это… это… – Лана не может найти слова оправдания.
– Амир Анваров, – представляюсь сам. – Лана – моя невеста!
Немая пауза длится несколько секунд. Отец Светы пялится на меня во все глаза.
В этот миг главное повернуть ситуацию для себя выгодной стороной.
Достаю из пиджака визитку. Лаконичный черный дизайн, тисненные золотые буквы. Словом, ничего лишнего, кроме нужного впечатления роскоши и власти.
– Вы должны были слышать обо мне, – протягиваю отцу визитку двумя пальцами.
Он берет ее не колеблясь, читает внимательно написанное.
– Кхм… Кое-что слышал, – признается неохотно. – Не лично о вас, Амир, но фамилия ваша кажется мне знакомой.
Отец Светланы смотрит на меня внимательнее, отмечая детали.
Присматривается.
Теперь понятно, откуда у Ланы восточные черты проглядывают во внешности, пошла в татарина-отца. Он выглядит решительно настроенным, полным сил. Это вам не какая-то тюбетейка, гоняющая сказки за пиалой, но мужчина, которого мое появление потрясло и насторожило.
Ничуть не обрадовался мне папаша, ждет подвоха. Словом, Свете было в кого пойти.
– Я жених Светы и отец ребенка, – расставляю акценты. – А вы, должно быть, ее отец.
– Отец, – повторяет он. – Да, я папа Светланы. Но ни разу не слышал о женихе.
Он крутит мою визитку между пальцев, как бы говоря этим жестом: о таком женихе я ничего не слышал. Хоть он и впечатлен, но пытается не подать виду.
Я уверенно чувствую себя и мысленно переставляю вперед еще одну фигуру на шахматной доске со словами:
– Неудивительно, что вы обо мне не слышали. Потому что Света скрытничает!
Отец кивает. Снова в точку!
Двигаю для себя стул, сажусь рядом, обняв за талию онемевшую Раисову.
– Сколько бы я ее ни журил за скрытничество, она не хотела говорить о нас. Никому! Недавно устроила мне целую сцену из-за того, что я принес ей на работу обед.
– Принес обед? – удивляется отец.
– Света иногда забывает пообедать, пчелка трудолюбивая, а в их столовке кормят не то чтобы очень хорошо. ГОСТы для общепита сейчас – пустой звук, кормят всякой дрянью!
Отец Светланы поддакивает. У старшего поколения есть одна общая черта: они с радостью пользуются всеми благами капитализма, но не преминут поностальгировать о советском прошлом.
– Света умолчала о многом, но я прошу вас не злиться на нее из-за молчания. Ведь на то у нее есть веские причины, боязнь новых серьезных отношений из-за неудачного опыта в прошлом. Вы же понимаете, о чем я говорю.
– Очень даже понимаю! – усмехается отец Ланы. – Я этого Юрку… – опять смотрит в сторону сумки.
– У вас там, что, оружие? – интересуюсь тихим доверительным тоном.
– Анваров! – шипит Света. – Как ты мог такое подумать о моем отце? Он, между прочим, всю жизнь трудится ведущим инженером. Интеллигентный…
– С оружием бы меня в самолет не пустили. Я по-простому, уже после прилета монтировку у мужа сестры одолжил. Так, на всякий случай!
– Папа! – ахает Света. – Как ты мог?
– Ну что, папа? Я решил, что этот слизняк тебя в свои сети охомутал. Расстался же с этой мымрой-соседкой, снова к тебе начал клинья подбивать. Не отрицай, я слышал, как он с тобой говорил…
– Откуда тебе известно о расставании Юры с женой?! Я сама об этом недавно узнала!
– Врагов нужно держать ближе всех и быть в курсе их жизни, – нехотя говорит отец.
– Папа, я его жизнью даже не интересовалась!
