На расстоянии вытянутой руки — синее прозрачное море и маленький остров, покрытый водорослями.
Электра, Харви и Шенг бросились в волны, и снова Шенг обратил внимание на полное отсутствие звуков.
На острове их ждала женщина. Ее лицо было покрыто вуалью, а на ней красовалось платье с нарисованными животными.
Харви первым вышел из воды и упал перед женщиной на колени.
Электра шла за ним.
Шенг спрятался в воде. Он был испуган.
Женщина посмотрела на них, неподвижно стоя на пляже, покрытом водорослями. Потом она подняла правую руку, и в ее руке появился старый деревянный волчок. Она протянула его китайцу.
И в этот момент Шенг открыл глаза.
— Успокойся, Шенг… — сказал Харви, положив руку ему на плечо. — Это был всего лишь кошмар.
Картинки сна замелькали в голове Шенга: джунгли, пляж, остров, женщина, волчок…
— Мне снился волчок! — воскликнул он. — Мы должны… использовать карту!
— Именно это мы и хотели сделать.
— Который час?
— Раннее утро. Как ты себя чувствуешь?
Шенг почувствовал пульсирующую боль в правой руке.
— У меня немного болит рука, — сказал он, — но… ничего особенного. Вы мне снились. Там были джунгли, покрывавшие город.
Электра подала ему знак молчать:
— Расскажешь потом, если хочешь. У нас мало времени.
— Для чего?
— Мы должны уйти до семи.
— Куда?
— Мы пойдем спасать Мистраль.
— Но куда?
— Ты идешь с нами или нет? — спросила Электра.
Линда Мелодия открыла глаза ровно в семь. Она с некоторым сожалением выскользнула из простыней и нащупала кончиками пальцев свои неизменные шлепанцы из тирольской шерсти.
— Который час? — спросила Ирэн, видя, как сестра выходит из ванной.
Линда что-то пробурчала, надевая футболку, цветной свитер и штаны из белого хлопка.
Голова Ирэн утопала в подушке.
— Все нормально?
Ее сестра встала перед окном, чтобы сделать пару дыхательных упражнений.
— Я бы не сказала. Из-за этой истории с ребятами я практически не сомкнула глаз. Если бы ты только видела, какими они вернулись…
Ирэн остановила ее:
— Ты, как всегда, преувеличиваешь. Они просто немного испачкались…
— Поверь мне. В какой-то момент я подумала, что Электра… Ладно, не будем об этом.
— Они просто дети, Линда, — спокойно произнесла Ирэн.
— Я тоже была ребенком! Но мне ни разу не приходило в голову полезть в доки и рисковать жизнью, чтобы увидеть подъемный кран! Или я ошибаюсь? А ты что делала в их возрасте?
Ирэн сверкнула глазами:
— Я? Пыталась спасти мир.
Линда подняла глаза к небу:
— Ах, конечно! Как я могла забыть? — Она поцеловала сестру в лоб и сказала: — Если тебе ничего не нужно, я пойду приготовлю столы для завтрака.
— Подай телефон, пожалуйста.
— Кому ты собралась звонить в семь утра?
Линда с улыбкой вышла из комнаты. Она спустилась еще по тихой лестнице «Домус Квинтилиа» и зашла в столовую, где поставила в духовку десяток рожков с кремом и торт с орехами и шоколадом.
Тем временем она думала о себе и своей сестре в молодости. Ей вспомнились почти исчезнувшие картинки из прошлой жизни: как она бегала по берегу моря в резиновых шлепанцах, с цветными лентами в волосах… Как плавала на лодке… И того мальчика, который нырял за раковинами, бросая на нее страстные взгляды.
«Вот ведь, — подумала Линда, складывая в духовку пару бисквитов с инжиром, — я уже не помню его имени».
И Ирэн она помнила прекрасно. Она была такой же, как сейчас. Правда, она ходила на двух ногах, и на ее лице было меньше морщин, ну и глаза ярче блестели… Но и тогда она любила читать. Старалась проводить все свое время над книгами.
Над кофемашиной вился пар от горячего молока, взбитого для капучино. Линда нарисовала на нем сердечко из шоколада, наслаждаясь своим одиноким завтраком, пока все спали. Фернандо все еще храпел на диване… перед включенным телевизором.
Линда вышла из столовой с пятнышком от молока на кончике носа. Она прошла по коридору, ведущему в комнату Электры.
Остановилась послушать.
Там тишина.
«Хорошо, — подумала она, стирая пятнышко с носа, — они спят. Лучше их не будить».
ВЕСТНИК
— Иду! Иду! — пробурчал Гермес де Панфилис, шлепая к входной двери своего магазина в Тестаччо.
Пройдя мимо, он бросил взгляд на будильник. Еще не было восьми.
Кто может быть в такую рань?
«Кто бы это ни был, я сам в этом виноват», — думал он, пересекая гостиную.
Мама повторяла ему тысячу раз, что нельзя жить и работать в одном и том же месте.
Звонок продребезжал в тысячный раз, и эта капля переполнила чашу терпения.
— Да что же это такое! — воскликнул он, проходя мимо гаража, где стоял мотоцикл с коляской.
И остановился.
«Где дверь?» — подумал он.
Казалось, что кто-то перенес вход в его дом. И это типичное отвратительное ощущение раннего утра. Он ненавидел все, что происходило: горячий кофе, свежие утренние газеты, грузовики-молоковозы и детей, идущих в школу Все это составляло часть мира, который Гермес хотел бы стереть навсегда: мира «до одиннадцати часов».
Тот мир, который обожала его мать, особенно когда звонила ему по воскресеньям в семь тридцать утра.
«Может быть, это она за дверью? Конечно, если дверь вообще есть… — думал он. — Вполне естественно будет сейчас увидеть ее, отлично одетую и накрашенную, бодрую и готовую разозлить его». А вот и дверь.
Прежде чем открыть, Гермес де Панфилис долго чесал себе спину.
Может, не стоит открывать?
В глазок ничего не видно. А может, он и не смотрел в него?
Со вздохом он вытащил ключи и попытался пригладить оставшиеся редкие волосы, которые торчали в разные стороны.
— Да вот я… — сказал он, со вздохом распахивая дверь.
За дверью никого не было.
Гермес стал инженером-электриком по желанию своей мамы. Она всегда хотела гордиться им. Его диплом был нужен ей, чтобы гордиться сыном. Сам он был радиолюбителем, специалистом по старым мотоциклам, археологом, обожающим тайны, коллекционером статуэток свиней, страстным читателем комиксов и, естественно, лучшим в мире экспертом по настольным играм всех времен и народов.
