– Ты его не бойся, он сбежал уже, но если ты его видел… – начал Дан, присаживаясь на корточки перед мальчиком. В мыслях малыша понеслись, набегая друг на друга, неразборчивые картинки. Мелькнули серые глаза и румяная женская щека, потом черный рукав с нашивками высшего класса… А вот кто-то большой, темный, и вместо лица – выпуклая, гладкая, черная поверхность и рука с огромным лучевиком, и слепяще белый луч, и удар, и боль, и крик…
– Нет, мама! Он гад, я не хочу… – сквозь слезы хрипло закричал малыш. Ах ты, хвост тебе в зубы! Не вышло!
«Успокой его, Дан, он все равно не вспомнит! Он еще совсем алао!» – просигналил Элиал. Похоже, хвостатый братишка прав, хватит мучить мальчишку. Дан слегка нажал внушением на биополе ребенка.
– Тихо, тихо, парень, не плачь. Этот гад хотел, чтобы ты плакал, чтоб мы все тут плакали, а мы вот назло ему не будем! Понял?
Внушение начало действовать, малыш притих.
– Я не буду плакать, – проговорил он басовитым хрипловатым голоском. – Я вырасту сильным биополевиком и пилотом, папа всегда так говорил!
«Я отнесу его к десантникам», – передал Элиал, снова обхватывая парнишку хвостом и поднимаясь к потолку. Дан встал, снова прислушиваясь к биоволнам и борясь с тошнотой. Ладно, сегодня он еще служит в военном космофлоте, но скоро этого не будет. Скоро, но не раньше, чем он найдет свидетелей, видевших беглого комда! Не оставлять же этого живодера на свободе!
А это что? Кто-то еще пришел в себя? Дан двинулся по направлению волны и вышел в коридор. Навстречу ему шла коротко стриженая черноволосая девушка. Дорогой гражданский экзоскелет собирался складками на высокой хрупкой фигуре. Походка у девушки была странная – она то почти бежала, то останавливалась, будто сомневаясь, куда надо идти. Дан не мог понять, сколько ей лет – тонкое, узкое личико с широкими густыми бровями казалось и взрослым, и детским одновременно. Какая-то невменяемая. Дан прислушался к ее мыслям – биополевого фильтра у девчонки то ли не было, то ли она его случайно отключила. Мысли были на неосанскрите, но звучали так отчетливо, что Дан понял все до слова.
«Какая красота! Какие сильные, гордые движения! Если бы я могла встать рядом с ним и вместе бороться! Как Рани Ганешан в книге о войне за независимость! – услышал Дан. – Сати говорит, будто он стрелял по спящим в анабиозной, но этого не может быть! Смелость и красота несовместимы с подлостью!»
Что за чушь? Какая красота, когда здесь все в крови чуть не по колено? О чем думает эта невменяемая?
– Успокойтесь, девушка, и в анабиозную не входите. Оставайтесь в коридоре!
Каутильянка молча уставилась на него. «Что за долговязый урод? – услышал Дан ее мысли. – Смотреть противно. У человека должны быть видны черты лица – глаза, брови, волосы. А у этого и волосы рыжие, и лицо красно-рыжее от загара, и ресницы, и брови тоже рыжие – ничего не разглядеть! И глаза неприятные – прозрачные, голубые, и нос длинный, и губы странные – как будто он всегда улыбается. А тот – красивый, сильный, бесстрашный! Глаза черные, огненные, и брови черные. И на нем было надето что-то сверкающее … Он настоящий человек, прекрасный и умный! Сати ничего не понимает! »
Так, а вот это уже интересно! Может, она и физиономию этого зеркального красавца помнит?
– Не отходите от меня, девушка, и ждите эвакуаторов, сейчас вас отправят на Стику…
Продолжая говорить, Дан слегка нажал внушением, и тотчас увидел в мыслях девушки смуглое худое лицо с крупным носом и угловатыми скулами, мрачно глядящее из-за темной пленки шлема. Ага, есть! У невменяемой особы, оказывается фотографическая память, как у сильного биополевика. Теперь запомним мысленное изображение, запишем в виде миража в микрокомп – и можно передавать в полицию!
– Воспитательница Сати Самадж просит прощения у господина пилота, но разговор должен быть окончен!
Четкие шаги простучали по коридору, и к Дану подошла высокая, по-каутильски смуглая и черноглазая, женщина. Ее мыслей Дан не услышал – дама отгородилась биополевым фильтром от вмешательства в ее личную жизнь. Серый дорожный комбинезон аккуратно обтягивал ее худощавую фигуру, волосы были собраны в строгий пучок. Одной рукой она пристраивала на поясе небольшой лучевой пистолет.
– Господин пилот нарушает закон Каутильи, по которому выросток, не достигший возраста пяти стандартных земных лет, не имеет права общаться с посторонними лицами в отсутствие воспитателя или опекуна. Вирикависта Нараян в любом случае подпадает под действие этого закона! – дама говорила на евроамериканском, при этом называя себя и собеседника в третьем лице, как полагалось по правилам каутильской вежливости.
Ах, вот в чем дело! Вот почему Дан не мог понять, сколько лет этой невменяемой Вирикависте! Она выросток, или – как это будет в женском роде? – выростица! На Каутилье их выращивают в интернатах или дома за пять-шесть стандартных лет до двадцати биологических. Потом еще пять лет – на Каутилье годы примерно такие же, как стандартные земные – их считают способными только работать и рожать детей, увеличивая население. В общем-то правильно, если они все такие идиоты, но все равно противно – настоящее скотоводство, на Стике от этих глупостей отказались еще лет сорок назад.
– Воспитательница Самадж требует гарантий, что Вирикависта Нараян, победительница конкурса молодых этнографов, будет немедленно доставлена на Стику при строгом соблюдении законности!
Что ей нужно? Как будто кто-то может сейчас заниматься доставкой ее невменяемой воспитанницы!
– Не беспокойтесь, госпожа Самадж, командование десантных войск обеспечит вам полное соблюдение закона! – услышал Дан звонкий женский голос, четко чеканящий каждое слово. Рядом с рослыми каутильянками появилась девушка в прожженном голубом комбинезоне пилота гражданского космофлота Стики, на рукаве форменной рубашке виднелись красные нашивки пилота высшего класса. Круглое лицо ее было в ссадинах и копоти, губы дрожали, а голос звучал слишком звонко и напористо. Девушка прихрамывала на правую ногу, но ярко-голубые глаза возбужденно блестели, а маленькая рука с короткими детскими ногтями крепко держала тяжелый лучевик.
– Воспитательница Самадж выражает благодарность собеседнице, которая помогла сохранить жизнь и здоровье Вирикависты Нараян во время налета, отстреливаясь от рейдеров, – с достоинством проговорила каутильянка.
– Не за что! Пилот гражданского космофлота всегда должен помогать пассажирам, даже если сам летит как пассажир! – девушка сжала лучевик обеими руками. На левой руке из-под засученного рукава виднелся синий мешок с регенератором. – Сейчас я отдам трофейный пистолет, соберу вещи и буду готовиться к инициации, а потом еще надо успеть… – зачастила она.
Да она, похоже, совсем на пределе! Держится отлично, но если не успокоить – сейчас разрыдается! Что с нее взять – гражданский космофлот, да еще женщина. Жаль, что у нее включен биоволновой фильтр, и нельзя успокоить ее внушением. Скорее отвлечь разговором, или сейчас тут будет истерика!
– Конечно, вы все успеете! – вмешался Дан. – Лучевик у вас заберет майор Дамьен, вещи долетят без вас на «Индре», а на инициацию я сам вас довезу, на «Астродесанте»! Могу даже договориться с Огнем Победы, чтобы он специально для вас прилетел, куда попросите. Я с ним давно знаком! Кстати, давайте и мы с вами познакомимся! Дан Сотников, пилотажная группа «Черные крылья»…
