— Серьёзно?! А он мне совсем не показался сильным…
— Его сила не для сражений. Он отказался от вырезания любых боевых печатей, сделав упор на усиление мыслительных способностей, восприятие, понимание обстановки и контроль ситуации. Во время волн искажённых он — незаменимый командир и тактик, благодаря которому Далессия уже много лет не оказывалась разрушенной.
В её голосе, когда она говорила о бароне, с лёгкостью можно было услышать настоящий фанатизм и бесконечное почтение, что она испытывала к этому человеку. И, надо сказать, с такой постановкой вопроса я тоже не мог чувствовать по отношению к барону ничего, кроме уважения. Ну, может быть, немного разочарования тем, как ужасно он воспитал свою дочь. Но я вполне мог представить, как это было. Крайне ответственный, постоянно занятый делами города отец и дочка, круглосуточно предоставленная сама себе и нянькам, готовым выполнить любой её каприз. Идеальный рецепт появления глупой, зазнавшейся и ни во что не ставящей людей девки. Вины барона это в целом не отменяло, но я совершенно точно не собирался как–то мстить ему за неадекватность блондиночки.
За обсуждениями и моими думалками мимо пролетели четыре этажа и несколько коридоров, и, наконец, неотступно преследуя солдата барона, мы влетели в последнюю дверь, неожиданно оказавшись на вершине городской стены. После полутьмы внутренних помещений здания солнечный свет ослепил меня на секунду, а когда зрение вернулось, моим глазам открылось зрелище, настолько странное и даже жутковатое, что я поначалу подумал, что это глюки.
Над нами и ещё где–то в сотне метров от края стен ярко светило летнее солнце, однако впереди до самого горизонта, несмотря на отсутствие даже намёка на облака, мир был погружён в полумрак. Небо там было не голубым, а каким–то серым, а на земле под ним раскинулся странный, словно картина, нарисованная сумасшедшим, лес. Обычным деревьям соседствовали покорёженные, переплетённые между собой в полном хаосе стволы, какие–то полностью лишённые листвы, какие–то, наоборот, словно ощетинившиеся мириадами серо–бурых, не имевших никакой связи с жизнью, листьями. Лес обрывался как раз примерно за сто метров от стен, резко переходя в вычищенный от любой, кроме странной синевато–зелёной травы, растительности, пустырь.
И сейчас по этому пустырю, похожие на капли чернил на цветной бумаге, к городу двигались сотни отвратительных существ, при взгляде на которых не возникало никаких вопросов к названию «искажённые». Убитый мной упырь и прочая живность, которую ловила Алила не шли с этими тварями ни в какое сравнение. Шипы и рога, когти и клыки, лезвия и крючья торчали из перекрученных, вывернутых наизнанку и деформированных самыми неестественными образом тел. Вопя, воя, рыча и плача, они спешили к городу и массово гибли под выстрелами выстроившихся на стенах лучников, а также таких же, как и на внутренних стенах базы стражей, здоровенных арбалетов.
На ум мгновенно пришёл Мёртвый Космос, однако разнообразием размеров и форм надвигающаяся на город волна с лёгкостью переплюнула все три части игрушки разом. Слабые искажённые, чьи трансформации не успели далеко зайти, ещё были более–менее похоже друг на друга. Но чем дальше заходило искажение, тем меньше оставалось общих или хотя бы узнаваемых черт. И это превращение было не просто противным, оно заставляло дрожать от отвращения самые глубинные области разума.
Однако почти сразу стало понятно, что волна искажённых не состояла из одних только тупых уродливых тварей. Мой взгляд довольно быстро зацепился за несколько отдельных особей, в отличие от общей толпы те не стремились к стенам, а стояли на месте неподалёку от границы леса. С такого расстояния я не мог рассмотреть их внимательно, тем более, не мог расслышать издаваемые конкретно ими звуки. Но общих очертаний и тех движений, что они совершали, было достаточно, чтобы сделать предположение. И я был где–то на семьдесят процентов уверен, что прав. Эти неподвижно стоящие искажённые были главарями нападения и приказывали остальным тварям нападать, обладая, похоже, вполне человеческим разумом. А ещё все они, насколько я мог разглядеть, были похожи на людей. Слишком похожи, чтобы можно было предположить эффект спонтанного искажения.
— Илика! Ты чего здесь? И кто это такие?! — грубый мужской голос оторвал меня от рассматривания надвигающихся врагов. Вот только повернув голову, я в первую секунду не понял, откуда он шёл. Благо, мне почти сразу разъяснили. — Я тут, дубина! — опустив глаза, я обнаружил крайне мускулистого, буквально квадратного гнома, облачённого в латные штаны и кольчугу. — Повторяю в последний раз, а потом скидываю вас к гнили! Кто такие?!
— Мы от барона Раскола, — произнёс я, наконец, собравшись с мыслями. — Он сказал, что капитан стражей скажет, что делать.
— От Ингорда? — голос гнома мгновенно смягчился. — И ты тоже на подмогу, Илика?
Воительница, которой не дали вставить ни единого слова, поспешно закивала.
— Ранги?
— Я — Альфа, он, — я положил руку Раэлю на плечо, — Бета. Воины.
— Неплохо, но всё–таки маловато, чтобы что–то изменить… — вздохнул гном, ненадолго задумавшись. — Я правильно понимаю, что ты — ближник, а мелкий — ассасин?
Мы оба синхронно кивнули.
— Хорошо. Тогда так. Мелкий, со мной останешься. Пока в город не прорвались, тебе дела нет. А вы двое, — он обвёл пальцем меня и Илику, — дуйте по стене в ту сторону. В шестом секторе эта летающая ебака снесла пол стены, и дежурный отряд на пределе. Я думал туда резерв кинуть, но раз вы здесь, пока приберегу силы. Всё ясно?
— Так точно!
— Да.
Илика отдала честь по правилам, я просто кивнул, и, махнув напоследок Раэлю, мы поспешили выполнять задание.
— Расскажи мне про искажённых, — пробегать мимо лучников и обслуживающего персонала арбалетов много ума было не надо, так что появилось время на разговор.
— Что именно?
— Я увидел там, у леса, несколько похожих на людей. Они — их командиры? Как это работает? И сразу, я ничего об этом не знаю, объясни сначала.
— Ну… — воительница взяла секундную паузу, чтобы собраться с мыслями, — смотри. Если искажённым становится зверь, то это варг, если человек, Пустышка или Превзошедший, то упырь. Упыри и варги в армии искажённых — тупое мясо, они не умеют думать. А вот если искажённым становится Грандум или выше, то он сохраняет разум, и таких называют свальмы или просто кривые. Он помнят своё человеческое прошлое, узнают своих родных и друзей, даже могут применять печати, но люди в них мертвы, это просто марионетки искажения. И кривые умеют контролировать упырей и варгов, создавая такие вот волны.
— То есть во главе этой волны есть генерал–свальм?
Илика покачала головой.
— Не обязательно. Это, может быть, несколько средней силы кривых или даже куча слабых. Хотя на этот раз всё–таки, вероятно, есть лидер, иначе сложно было бы управлять варг-Лордом.
— Ты про того птеродактиля?
— Чего?
А, ну да, чего это я…
