О чем они после разговаривали, пожалуй, было не столь уж и важно. Наверняка это были столь же милые сердцу глупости, без которых дни казались пусты, а сердце не стучало и вполовину так же часто, как сейчас. Кристина не имела представления, что Сантьяго Веларде может говорить глупости и улыбаться глупостям ее, но все было именно так. Или, может, они просто снова и снова целовались — до забвения, до умопомрачения, до совершенно безграничного блаженства?
И все же рано или поздно пришлось возвращаться на грешную землю. Кристина первой заволновалась, сообразив, что любимый вторые сутки без крохи во рту, и никакие уверения Сантьяго, что он не голоден, не возымели действия. Если Кристина что-то решала, переспорить ее было невозможно.
— Отцу очень бы понравился твой характер, — неожиданно проговорил Сантьяго и ласково погладил пальцем ее припухшие губы. — Он больше всего ценил в людях верность своим убеждениям. А я, кажется, влюбился в твое упрямство.
Кристина растроганно улыбнулась. Она не знала старшего герцога Веларде, но не сомневалась, что тот был очень хорошим человеком. И что Сантьяго всей душой его любил.
— Когда у нас с тобой родится сын, назовем его Эдуардо, — предложила она и ласково потерлась носом о его щеку. Что, на самом деле, могло быть лучше, чем иметь возможность в любой момент потереться носом о щеку любимого? Разве что восхищенное удивление в его глазах и нежные благодарные поцелуи.
Пока Сантьяго отправился на берег за их одеждой, Кристина решила разведать, что оставила им таинственная Каридад и чем она сможет побаловать оказавшегося совсем непривередливым мужа. На многое в нынешних декорациях она не рассчитывала, но хотя бы какие-то продукты обнаружить надеялась. А нашла вполне приличный ужин. Гаспачо, весьма подходящее, чтобы охладить кровь после недавних сумасбродств, жареный цыпленок, булка душистого хлеба и бутылка красного вина — все это стояло на столе в бывшем королевском кабинете, старательно прикрытое чистым полотенцем, и Кристина могла только недоумевать, почему неведомой Каридад пришло в голову оставить еду не в столовой, а именно здесь.
Не решаясь заняться сервировкой в одной рубашке, Кристина вернулась в спальню и забралась с ногами на кровать: полы в охотничьем домике были прохладными. Сантьяго почему-то задерживался, но для страха в душе Кристины места сегодня не осталось. Она просто ждала, гладя все еще не остывшие простыни, и забавно жалела, что им с любимым пришлось их покинуть.
Вернулся Сантьяго почти полностью одетым. Сапоги, рубашка, жилет. Только сюртук нес в руках, а вместе с ним и Кристининой одеждой — белый конверт, который она уже два дня носила на груди и который так и не решилась распечатать.
Чуть смутившись при виде него, Кристина пошла навстречу мужу и вопросигельно посмотрела ему в глаза. На его лице выражалась столь гремучая смесь чувств, что Кристина немного растерялась.
— Ты не читала его? — напряженно спросил Сантьяго, хотя целая печать давала лучший ответ на его вопрос. Кристина повела плечами и приподняла брови, ожидая продолжения. Сантьяго резко выдохнул. — Тогда почему простила?
Кристина тряхнула головой. Любопытство одолело со страшной силой: что же такое написал в своем послании любимый, что лишь на него в прощении и рассчитывал? А вовсе не на свои поступки, лучше всяких слов доказавшие Кристине его любовь и его преданность?
— Потому что ты не захотел меня отпускать! И не отпустип, — сразу обо всем на свете сказала она и с благодарностью сжала его руку. — Я никогда этого не забуду!
Кажется, после таких слов Сантьяго должен был привлечь ее к себе и заключить в крепкие надежные объятия, но он продолжал пристально смотреть на Кристину, а потом, глубоко вдохнув, протянул ей конверт — как будто обрек себя на заклание.
— Прочти, — велел он и совсем уже непонятно поморщился. — Не хочу, чтобы ты заблуждалась на мой счет. Не стоит с этого начинать.
Совсем уже ничего не понимая, но решив не спорить с мужем, Кристина открыла конверт и достала точно такой же сложенный пополам лист бумаги, какой попал в ее руки два дня назад, и исписанный тем же самым сильным ровным почерком. На улице уже темнело, но она все же сумела разобрать буквы без свечи. Несмотря на странные слова любимого, на сердце у Кристины не было тревоги. Они все друг другу доказали поступками, и никакие новые слова не способны изменить ее чувств и ее к нему отношения.
Могла ли она еще полгода назад представить, что услышит подобные слова от герцога Веларде Солара? Могла ли она подумать, что будет лежать с ним в одной постели и говорить столь откровенные непристойности, что впору было бы устыдиться самой себя, а он не посмеется над ней, а станет с желанием ей подыгрывать? Могла ли она надеягься, что тогда еще смутные мечты о необыкновенном возлюбленном, который наконец избавит ее от беспросветного одиночества, сбудутся с лихвой, одарив ее лучшим мужчиной на свете? Чем она заслужила подобное счастье, Кристина не знала. Но она больше никогда от него не откажется.
О чем они после разговаривали, пожалуй, было не столь уж и важно. Наверняка это были столь же милые сердцу глупости, без которых дни казались пусты, а сердце не стучало и вполовину так же часто, как сейчас. Кристина не имела представления, что Сантьяго Веларде может говорить глупости и улыбаться глупостям ее, но все было именно так. Или, может, они просто снова и снова целовались — до забвения, до умопомрачения, до совершенно безграничного блаженства?
И все же рано или поздно пришлось возвращаться на грешную землю. Кристина первой заволновалась, сообразив, что любимый вторые сутки без крохи во рту, и никакие уверения Сантьяго, что он не голоден, не возымели действия. Если Кристина что-то решала, переспорить ее было невозможно.
— Отцу очень бы понравился твой характер, — неожиданно проговорил Сантьяго и ласково погладил пальцем ее припухшие губы. — Он больше всего ценил в людях верность своим убеждениям. А я, кажется, влюбился в твое упрямство.
Кристина растроганно улыбнулась. Она не знала старшего герцога Веларде, но не сомневалась, что тот был очень хорошим человеком. И что Сантьяго всей душой его любил.
— Когда у нас с тобой родится сын, назовем его Эдуардо, — предложила она и ласково потерлась носом о его щеку. Что, на самом деле, могло быть лучше, чем иметь возможность в любой момент потереться носом о щеку любимого? Разве что восхищенное удивление в его глазах и нежные благодарные поцелуи.
Пока Сантьяго отправился на берег за их одеждой, Кристина решила разведать, что оставила им таинственная Каридад и чем она сможет побаловать оказавшегося совсем непривередливым мужа. На многое в нынешних декорациях она не рассчитывала, но хотя бы какие-то продукты обнаружить надеялась. А нашла вполне приличный ужин. Гаспачо, весьма подходящее, чтобы охладить кровь после недавних сумасбродств, жареный цыпленок, булка душистого хлеба и бутылка красного вина — все это стояло на столе в бывшем королевском кабинете, старательно прикрытое чистым полотенцем, и Кристина могла только недоумевать, почему неведомой Каридад пришло в голову оставить еду не в столовой, а именно здесь.
