Мо сильнее прижала кончик лезвия к его коже. Кровь тонкой струйкой начала сочиться из шеи Фирлеса.
Фирлес ахнул. Она не оставила ему выбора.
– Хорошо! Это была Понси! Довольна? Понси!
Одно лишь упоминание имени Понси ударило Мо словно обухом по голове. Она отпустила Фирлеса и слезла с него. Фирлес быстро скатился с кровати на пол, отполз на четвереньках и вскочил на ноги, когда оказался на безопасном от девушки расстоянии.
– Ты с ума сошла? Кто пытается зарезать кого-то туфлей?
Но Мо его, похоже, не слышала. Она просто лежала на спине, глядя в потолок. Ее глаза наполнялись слезами.
– Зачем Понси понадобилось меня похищать?
Фирлес нахмурился.
– А мне откуда знать? Работа есть работа.
– Сколько?
– В смысле сколько?
– Сколько она тебе предложила за мое похищение?
Фирлес поморщился.
– Это неважно.
Мо медленно повернула к нему голову. Ее взгляд вселил бы вселенский ужас в любого смертного.
– Говори, сколько. Иначе я начну кричать. И тогда все мои охранники ворвутся сюда и мокрого места от тебя не оставят.
Фирлес вздохнул. И сдался.
– Пятьдесят тысяч вулонгов.
Мо издала первобытный гортанный вопль. Такой вопль издает малыш посреди магазина игрушек, когда ему говорят, что ничего не купят. И такой вопль уж точно услышит любой имеющий уши человек или животное в радиусе пяти километров.
Фирлес бросился к ней. Не чтобы утешить – чтобы заткнуть рот и хоть как-то заглушить рвущийся наружу крик.
– Да заткнись ты уже, наконец, – умолял он.
Мо продолжала вопить сквозь руку Фирлеса.
– Фиффесят сысяч фулонгов? Ферьезно?
В этот момент дверь спальни распахнулась. Перед глазами Фирлеса промелькнула вся его жизнь. Нет, не изображения его семьи, друзей или любовниц, если уж на то пошло. Картинки в основном были с едой.
– Что, черт возьми, здесь происходит?
Взволнованный голос принадлежал Вишезу. Он удивленно склонил голову набок, озадаченный видом Фирлеса, прижимающего руку ко рту лежащей на кровати плачущей женщины.
Фирлес с облегчением вздохнул.
– Слава богу, это ты!
Вишез указал на Мо.
– Что ты делаешь с этой несчастной женщиной?
Фирлес в отчаянии скрестил руки на груди.
– Ничего! Честно! Потому что последние два раза, когда я действительно думал, что сейчас потрахаюсь, меня обокрали, а потом и вовсе едва не зарезали. Так что, честно говоря, я немного расстроен и начинаю сомневаться в том, что меня кто-нибудь когда-нибудь вообще полюбит.
Вишез уставился на него широко раскрытыми глазами.
– Слушай, хорошо, мы можем обсудить твои… проблемы позже. Потому что прямо сейчас мне нужно, чтобы ты объяснил мне, что, черт возьми, здесь происходит, прежде чем охрана Мо заподозрит неладное и перестреляет всех нас на месте.
Фирлес сделал глубокий вдох.
– Смотри. Я просто пытался сказать Мо, что я здесь не для того, чтобы убить ее, а для того, чтобы похитить. И следующее, что я помню, – она уже приставила мне к шее свою суперострую туфлю-убийцу и потребовала признаться, кто нас послал, поэтому я ответил, что это была Понси, а потом у нее случилась истерика.
Мо снова начала реветь. Фирлес вздохнул.
– Вот такая примерно.
Вишез подошел к ним и осторожно сел рядом с Мо на кровать.
– Мо, послушай. Очевидно, что тебя и Понси что-то связывает. Я прав?
Мо всхлипнула и кивнула.
– А что, если я скажу тебе, – продолжил Вишез, – что мы могли бы отвезти тебя к Понси, чтобы вы вдвоем могли разобраться с этим без посредников?
Мо задумалась над этим, затем вытерла сопли.
– Мне бы этого хотелось. Но дело в том, что моя охрана не позволит мне покинуть территорию поместья в одиночку.
– Но ты же можешь выскользнуть через черный ход?
Мо покачала головой.
– Этот дом усеян камерами. Не успеем мы дойти до ворот, как меня схватят, а вас пристрелят на месте. Я здесь пленница. Этого хотели мои родители. Они хотят, чтобы я осталась одна. Навсегда.
Фирлес и Вишез переглянулись. Понимающе посмотрели друг на друга, как бы говоря друг другу: «Есть еще один вариант». Вишез снова повернулся к Мо:
– Как ты думаешь, ты поместишься в холодильнике?
* * *
Незадолго до восхода солнца белый фудтрак въехал на заднюю стоянку ломбарда. Понси ждала их, скрестив руки на груди. Бернард стоял рядом с ней. На их лицах было одинаковое выражение – они не ждали от этой встречи слишком многого.
Фирлес и Вишез выбрались из фургона. Под глазами мешки, плечи поникли, колени подгибаются. Это была долгая ночь. Понси покачала головой.
– Так-так-так. Посмотрите-ка на них. Это не лица победителей, не так ли, Бернард?
Бернард медленно кивнул. Даже робот в них не верил. Пока Фирлес с Вишезом не распахнули задние двери фургона, не залезли внутрь и не вытащили оттуда большой холодильник, который поставили на асфальт. Холодильник яростно раскачивался из стороны в сторону.
Понси покосилась на холодильник.
– Я велела вам похитить Мо, а не дикое животное.
Фирлес стиснул зубы:
– Как оказалось, это одно и то же.
Он распахнул холодильник, и оттуда выскочила Мо в своем золотом бальном платье, по лицу стекала фиолетовая тушь. Она издала сердитый хриплый рык, направив всю ярость на Фирлеса с Вишезом:
– Какого хрена? Вы сказали, что я просижу в этом вонючем холодильнике, только пока мы не выйдем из дома! А не всю дорогу до… где мы, кстати, находимся?
– В Восточном Тарсисе, – услужливо подсказала Понси.
– Всю дорогу до сраного Восточного Тарсиса, – продолжила бушевать Мо. Но затем до нее дошло, кому принадлежал последний голос. – Понси?
Понси мягко улыбнулась:
– Привет, милая.
Мо подбежала к ней. Обе женщины крепко обнялись. Они гладили друг друга по волосам и плакали, прерываясь на долгие страстные поцелуи. Совершенно ошеломленный разворачивающимся зрелищем, Вишез повернулся к Фирлесу:
– Такого… я не ожидал.
Понси обернулась к ним. По ее лицу текли слезы.
– Спасибо вам за помощь! Видите ли, семья Мо никогда не одобряла наши отношения. Они сказали, что я слишком стара, слишком бедна. Словом, недостаточно хороша для их Моник. Они заперли ее в этом поместье, окруженную толпой охранников, которые должны были не защищать ее, а держать взаперти, навеки разлучая нас.
