— Пожалуйста, Таисия. Можно я отвезу тебя? — его голос дрогнул. — Клянусь, что не стану приставать.
Тася кивнула. Конечно, она предпочтет поехать с Мэлом, а не на дурацком такси.
Знать бы еще, как с ним держаться. Как он к ней относится? Ведь почти месяц избегал ее, вел себя так, словно ему наплевать.
А теперь заступился. Или он просто проходил мимо?
Они подошли к машине. Силуэт, похожий на растопырившего колючки ежа, как его рисуют в детских книжках, заставил вспомнить позавчерашний вечер.
Нет сомнений — это та самая машина. «Циклоп» — редкая марка, а таких шипов на обвесах Тася и вовсе ни у кого не встречала.
— Ты следил за мной?! — она не хотела, чтобы это прозвучало обвинительно, но так получилось.
Демон помрачнел еще больше.
— Догадалась?
Она вспомнила, зачем два дня назад приехала к Равендорфу, и покраснела.
— Ты не должен был!
— Прости. Я знаю, — он поник. Потом поднял на нее глаза и заговорил очень быстро, захлебываясь в словах. — Знаю, что это мерзко и странно. У меня нет никаких прав преследовать тебя, я и так причинил тебе много зла. Клянусь, если бы не эти ублюдки, ты бы обо мне даже не узнала!
Тася молчала, вглядываясь в его измученное лицо. Мэл казался усталым, синяки под глазами говорили, что он плохо спит, но в самих глазах не было того фанатичного голодного блеска, который она ловила во взгляде его братьев.
Ей отчаянно захотелось запустить пальцы ему в волосы, взъерошить короткие темные пряди, вдохнуть его запах, коснуться губами нервной жилки на виске.
Она помотала головой.
— Мне кажется, нам нужно поговорить. В таком месте, где не будет больше никого. И никто не помешает.
* * *
Ночью в конторе «Небирос лимитед» было неуютно. Опущенные жалюзи отсекали свет уличных фонарей. Тася прошла за Мэлом вдоль столов с громоздящимися на них одинаковыми терминалами постографов и печатными машинками. Демон приложил к замку кольцо и посторонился, пропуская Тасю внутрь.
— Это твой кабинет? Или твоего отца?
— Мой. У отца собственный.
Здесь было уютнее — деревянные панели, роскошное кожаное кресло и не менее роскошный диван. Массивный стол из черного дерева с резными ножками.
Но атмосфера деловой безликости все равно ощущалась и незримо давила.
— Почему офис?
— А где еще? В ресторане слишком много людей. Я мог бы снять номер в гостинице, но, боюсь, ты бы не так меня поняла.
Мысль о том, чтобы остаться с ним наедине в гостиничном номере показалась невероятно привлекательной. Ну, то есть — там же есть кровать и ванная, да и сама обстановка не такая сухая и официальная…
Тася зажмурилась и помотала головой, изгоняя похабные фантазии.
— Остается только офис. О чем ты хотела поговорить?
Девушка нахмурилась. Если бы она сама знала.
Просто нельзя было вот так отпускать Мэла из своей жизни.
Она провела пальцами по краю стола. Армеллин и здесь был верен себе. Никаких личных вещей, милых сердцу безделушек, ничего, дающего ключ к его сердцу. Все дорогое и безликое.
— Ты почти три месяца был моим хозяином. Защищал, заботился. Нам было хорошо вместе… ну, мне так казалось. А потом ты просто исчез из моей жизни. Ни одного слова по поводу всего, что было. Даже «прощай». И вот теперь ты снова появился. Спасибо, что прогнал их, но… Ты ничего не хочешь мне сказать, Мэл?
— Хочу, — хрипло ответил демон.
А потом опустился перед ней на колени, заставив девушку попятиться.
— Мэл?! Что происходит?
— Прости, если можешь.
В его голосе звучала безнадежность. Как будто он сам не верил, что его можно простить.
— Ты думаешь, я злюсь на тебя?
— Я думаю, ты меня ненавидишь. Всех нас. И правильно делаешь. Если бы можно было вернуться в прошлое, я бы умер, но не позволил этому случиться, — он вскинул голову и впился в нее горящим взглядом. — Я люблю тебя, Таисия.
Снова, как в прошлый раз на словах его признания по телу пробежала теплая волна.
Захотелось обнять его, утешить, сказать, что это все неважно.
В ее душе никогда не было места для ненависти. Тем более ненависти к Мэлу.
— Я не умею ненавидеть.
Мэл побледнел. А потом горько улыбнулся:
— Я догадывался, но льстил себе. Равнодушие больнее ненависти. Хотелось верить, что ты думала обо мне.
— Я думала.
— Боялась, что я буду докучать, как братья?
— Да нет же! Послушай… — она осеклась, испуганная внезапной мыслью. — Это ведь ты?! Ты сам себя ненавидишь?!
Демон прикрыл глаза в знак согласия.
— Никогда не прощу себе, — безнадежно сказал он.
Он был такой измученный, отчаявшийся, сломленный. Полностью в ее власти. Тасе стало больно за него. И обида на его молчание ушла, растаяв без следа.
Она медленно опустилась на колени рядом с ним. Потянулась и сняла с Мэла очки.
Навстречу хлынула тьма и тоска — беспросветные, бесконечные. Чернее самой черной ночи. Если у боли есть градации и оттенки, то можно сказать, что Мэл жил на самом дне ада.
В ответ вспыхнула рукоять клинка в груди. Разгоняя, рассеивая тьму, исцеляя их обоих.
— Дурак ты, — тихо призналась она прежде, чем коснуться губами губ. — Я тоже тебя люблю.
* * *
Мэл замер, не веря. Страшась поверить. И только когда ее язычок настойчиво скользнул к нему в рот, ответил. Сперва неуверенно, боясь, что это окажется иллюзией. Или что она передумает и оттолкнет его.
Но от Таси исходил только свет. Доверие, радость, стремление поделиться… Любовь.
Он почувствовал, что теряет голову, тонет в счастье, снова пьянеет от добровольно подаренного света, как от самого сильного наркотика.
Сначала долго были только поцелуи — нежные и жадные. Потом прикосновения — осторожные, трепетные. Тася откликнулась на них, выгнулась Мэлу навстречу, ощущая каждое движение его души. Уходящие боль и отчаяние. Робкое, полное тревоги, словно демон боялся отдаться ему, счастье. И голодное вожделение — кому из них двоих оно принадлежало на самом деле?
Чувства выплескивались, смешивались, и уже трудно было понять где чье, отделить свое от чужого. Поцелуи горели на коже, низ живота налился тяжестью, в одежде было тесно, неудобно. Руки Мэла задрали подол, забрались под платье и гладили ягодицы сквозь трусики, рождая сладкую истому.
— Моя девочка…
— Хочу тебя! — пробормотала Тася, задыхаясь от поцелуев.
