— Катя… черт…
Зажал ее поврежденную руку, и Николай Георгиевич принялся за работу.
Быстро наложил швы и перебинтовал руку.
— Вот и все. До свадьбы точно заживет, — по-доброму усмехнулся он и принялся складывать инструменты обратно в свой кейс.
Влад выпустил Катю из своей стальной хватки, и она, всхлипнув, забилась в угол постели.
Залесский почувствовал себя неловко.
— Катя, я тебя обидеть не хотел… По-другому ты бы не вытерпела. Тебе футболку сейчас новую принесут, не переживай… Не плачь, Катюша… Пожалуйста…
Она натянула на себя одеяло и отвернулась к стене.
Николай Георгиевич покачал головой.
— Не трудитесь, Влад Арсеньевич. До утра Катерина вряд ли сможет четко мыслить.
Как, не трудиться? Она так горько плачет, а у него сердце из груди рвется! Он ведь давно в свою жизнь не пускает никого, а тут, как будто родного человека обидел, боль причинил.
— Неужели нельзя поставить ей капельницу?
— Можно, но вы видите, как она сопротивляется? Не станет она под капельницей лежать. Только пораним лишний раз.
— Хорошо, спасибо.
Залесский достал из бумажника крупную купюру и всунул ее хирургу.
— Я бы осмотрел ее через пару дней. Надо проследить, чтобы с раной все в порядке было.
—Я вас приглашу.
У него в кармане пиджака зазвонил мобильный, и он, махнув на прощание хирургу, взял трубку.
— Влад, я ребенка нашел, — послышался голос Андрея.
— Вези сюда.
— Не могу. У Катерины подруга шибко упрямая. Сказала, не отдаст ни за что ребенка. Но свидетельство о рождении показала, я сказал, что я из полиции. Отчество у девочки твое, Владиславовна. И зовут ее, как тебя. Владой. Бывают же совпадения!
Что-то полыхнуло в груди и обожгло легкие.
— А дата рождения? Родилась когда? — хрипло поинтересовался он.
— Двадцать первое августа две тысячи семнадцатого.
— Черт!.. С девочкой все в порядке?
— Ну… руки ноги целые, синяков на теле нет. Только трясется все время и плачет. Не дается забрать ее, Влад. Как дикие кошки — что она, что хозяйка квартиры. Кстати, хозяйка говорит, с Артуром у пленницы нашей ничего не было. Он к ней клинья все время подбивает, а в ресторан вчера обманом заставил идти.
— Ладно, главное, ребенок под присмотром. Скажи им, что с Катей все в порядке. Завтра дома будет. И охрану пока у квартиры оставь. Кто знает, что Артуру в голову придет.
— Оставлю… Слушай, у девчонки глаза твои, карие. Влад, я чего-то про тебя не знаю?
— Я тоже не знал. Катя мне жизнь спасла. Тогда, помнишь, в конце декабря? В две тысячи шестнадцатом? Смелой оказалась, не побоялась меня с пулевыми ранениями у себя дома спрятать. А могла мимо пройти. Не прошла.
— Будь он неладен, тот декабрь! И что нас с тобой дернуло тогда топливо туда погнать?
— Все жажда наживы. Не помнишь разве, какими мы были?
— Помню, конечно… Ладно, бывай. Охрану поставлю, у меня еще дела в городе есть.
— Спасибо за помощь.
— Обижаешь!
Залесский отключил мобильный и подошел к бару. Достал бутылку виски и налил полный стакан. Опрокинул крепкий напиток в себя, и даже не поморщился. Почему-то его трясло, как в лихорадке. Дочка. Катя родила от него ребенка! Ребенка, черт подери!
Залесский тяжело вздохнул и налил себе еще порцию виски. Но спиртное никак не помогало расслабиться.
Он вернулся в гостевую спальню и сел на край постели. Катя уже перестала всхлипывать и снова задремала. Он понуро взглянул на нее и осторожно поправил одеяло. Так, чтобы не задеть больную руку.
Взгляд против воли заскользил по ее губам, по еще не успевшему высохнуть от слез лицу. Мысли мелькали в голове подобно вспышкам.
Катя. Катюша… Такая родная… А там, где-то далеко, спит маленькая девочка, его родная дочка. Как же так?! Отчего судьба играет с ним в такие игры?! Пять лет ребенку, а он о нем ничего не знает!
И что теперь делать? Как жить дальше? Что у Кати с Козыревым, не ясно. А у него Ольга, и в планах никогда не было детей. До сегодняшнего дня Залесского все устраивало! Красивая жизнь, красивая женщина, никаких обязательств! Захотели — в отпуск отправились куда угодно, захотели — сутки в постели провалялись, занимаясь всякими порочными глупостями… А теперь все полетело под откос! Потому что у него, оказывается, есть дочь!
Чувства рвались из груди против воли. Правда, она здесь, и она прозрачна. Есть Катюша, и есть дочка. Все остальное — не важно. Но как не важно, если сейчас бойня в городе начнется?!.. Козырев на ней помешан, видимо, раз силком за собой в ресторан потащил.
…Какая она, дочка? На кого похожа? У Залесского никогда не было детей. Но теперь, когда Гордеев сообщил ему все, что узнал о ребенке, Влад хотел увидеть дочку. Он не знал, что делать с маленькими девочками, и как их воспитывать, но зов крови брал свое. Тянул к ребенку.
Перед глазами всплыл образ самодовольного Артура Козырева, и в груди полыхнула ревность.
Нет, не отдаст он Катю Козыреву. А дочку тем более не отдаст.
Снова завибрировал мобильный. Залесский взглянул на экран. Гордеев. Забыл что-то?
— Влад, Козырев объявился. Предлагает встретиться на его территории.
Залесский взглянул на часы. Половина первого ночи.
— Пусть ждет до утра. Скажи, в девять утра мы будем ждать его у набережной. Там есть небольшое кафе «Мираж», оно принадлежит Оле. Работает круглосуточно. Хочет поговорить про долю Марата, пусть приходит. А в гости к нему мы не поедем. Слишком много чести.
— А с пленницей нашей что?
— Ничего. Про нее будем молчать, пока он сам не спросит.
— Ладно, тогда встречаемся у кафе в половину девятого. Людей своих возьми! Как знать, что у Артура в планах?
— Возьму.
Залесский отключил телефон и снова взглянул на Катю. Она всхлипнула во сне и шевельнулась. Одеяло сползло, обнажив хрупкое плечо.
Он мягко поправил одеяло и тихо вышел из гостевой комнаты.
Зашел в свою личную спальню и стянул с себя надоевшую водолазку. Оставшись в одних джинсах, откинул темно-синее шелковое покрывало в сторону и улегся на широкой постели. Но сон никак не шел. На виски давила тяжесть. В голове не укладывалось, что Катя родила от него дочку. А родня у нее не шибко гостеприимная была, это он хорошо запомнил. Как знать, сколько упреков Кате пришлось выслушать за ребенка? Может, оттого и переехала сюда, и с подругой квартиру делит, что так и не приняли дома ее с дочкой?
От таких мыслей стало нехорошо. Грудь сдавило, и стало нечем дышать. Надо было ее тогда найти! Жизнь ей не захотел портить… Думал, зачем ей такой, как он? А она одна осталась, с ребенком.
