Я проглотил комок в горле. — Я знаю, — прошипел я.
— Я послал тебя туда с одной целью, Виктор. Я не могу позволить чтобы ты отвлекался.
Я выпрямился и разжал кулаки, освобождая руки от напряжения. — Я знаю, что делаю. Я никогда не подводил тебя раньше и не подведу и на этот раз, — попытался я заверить его.
— Теперь она твоя слабость.
Мое сердце замедлилось и кровь начала мчаться по моему телу. Оцепенение исчезло, но мне не стало теплее. Я почувствовал…удушье.
Глаза Алессио скользнули по моему лицу, изучая выражение. Он это видел. Он видел все.
Ты гребанный неудачник, прошептал дьявол мне на ухо.
— Мне нужно, чтобы ты убрал свой член и перестал раздвигать ей ноги, — прорычал он.
Бросаясь вперед, я не думал. Все разумные мысли ускользнули от меня. Я схватил Алессио за шиворот, мои губы растянулись в оскале. Он даже не пошевелился. Он и глазом не моргнул. Он тупо уставился на меня.
— Она не гребаная шлюха, — огрызнулся я ему в лицо. — Перестань говорить так, будто ты все знаешь. Ты. Не знаешь.
— Я не говорил, что она шлюха. Я утверждал, что это ты.
Ублюдок. Впервые в жизни я почувствовал новую ненависть к брату.
— Ты не можешь контролировать свои эмоции. Это тебя убьет. Солоник ударит тебя, прямо в то место, где ты слаб. Запомни это.
— Я знаю, что делать. Мне не нужны твои гребаные лекции, — прошипел я, отпуская его воротник и отталкивая назад. — Как будто ты был лучше.
Алессио сердито посмотрел из-за моих слов и снова поправил воротник. — Я люблю Айлу. Тут есть разница. Ты хочешь сказать, что любишь ее?
— Я…
Блядь.
Дьявол засмеялся на моем плече, потому что не мог удержаться.
Алессио, казалось, ждал ответа.
У меня его не было.
Я не мог…
Мои легкие сжались, и я вдруг почувствовал, что не могу дышать. В груди болело, и я ненавидел это. Ненавидел чувствовать себя так…
Без контроля. Слишком много эмоций. Нежелательные чувства. Все это было неописуемо.
Когда я не ответил, мой язык стал слишком тяжелым, чтобы произнести хоть слово, Алессио вздохнул и встал. Он бросил на меня мрачный взгляд, но я увидел кое-что еще. Понимание. Может быть, сочувствие.
— Я говорю это не для того, чтобы быть мудаком. Я говорю это, потому что мне не все равно. Ты навредишь себе и ей тоже. Ты не можешь спасти ее. Тебе нужно сосредоточиться на Валентине. Он — твоя цель. Чтобы делать эту работу, у тебя не должно быть никаких слабостей. Отпусти ее.
— Она — моя.
Слова сорвались с моего языка прежде, чем я успел остановиться. Мои глаза расширились, когда я понял, что признался в этом вслух Алессио.
Он посмотрел…шокировано. Потом на его лице появилось удовлетворение, как будто он что — то выиграл. В его голосе слышался намек на самодовольство. Но это было так коротко, что я убедил себя, что ошибся. Этого не может быть.
Алессио моргнул, его брови изогнулись, а затем взгляд снова исчез, сменившись пустым выражением. Но я видел, как в глубине его глаз закипает гнев.
Все эти годы я жил, защищая Алессио, служа этой семье. Он был моим Королем, а я его верным воином. Он приказывал, и я внимал всем его требованиям.
Я думал, что, может быть…просто может быть, когда придет время, когда мне понадобится его понимание, его помощь, он даст его мне. Он будет доверять мне и поддерживать меня, как я делал все эти годы. Я слепо отдал ему свою преданность.
Не слишком ли много я прошу его отплатить мне тем же? По крайней мере, один раз…
Я думал, что этот момент настанет. В тот момент, когда он обнимет меня за плечи и скажет, что он на моей стороне. Я никогда ничего не просил для себя. Но я подумал, что, может быть, на этот раз он поймет. В конце концов, мы же братья? Верно?
Но Алессио Иваншов…
Я забыл, что он был безжалостен, и его сердце работало только тогда, когда дело касалось его жены и детей.
Все остальные?
Мы были грязью под его ногами.
— Выбирай, Виктор.
— Что? — спросил я, делая шаг назад. Мое сердце бешено колотилось, и мне казалось, что оно вот-вот прорвется сквозь мою грудь.
— Твоя семья или она.
Боль в груди усилилась. Мир для меня больше не был черно — белым. Теперь я лежал в сером, вынужденный сделать выбор.
— Ты просишь меня сделать выбор? Выбрать сторону? Моя верность — твоя, но она…
— Тогда этот выбор не должен быть трудным. Мы или она. Ты не можешь иметь и то, и другое, — сказал он.
— Она невиновна. Не втягивай ее в эту игру, — прошептал я.
— Ты втянул ее в это, когда начал то, чего не должен был делать, — парировал Алессио.
Мои руки дрожали, и мне пришлось сжать их снова, ногти впились в ладони. Оттенок боли заставил меня сосредоточиться.
— Я не могу поддерживать отношения, которые могут навредить моей семье и подвергнуть нас опасности. Солоник-наш враг. Само его существование-угроза для нас, для нашей семьи. Один маленький отвлекающий маневр может убить тебя и погубить нас всех. Наши жизни в твоих руках, Виктор. Помни об этом, когда будешь делать выбор.
Я молчал, горло горело. Мне хотелось кричать. Мне хотелось что-нибудь сломать. Гнев закружился во мне цунами эмоций.
Алессио вздохнул, услышав мое молчание. Он обошел стол и посмотрел на часы на запястье. — Уже поздно. Айла, вероятно, придет искать меня, если проснется и не увидит меня в постели. И я думаю, тебе нужно немного времени. Иди спать. Мы поговорим утром.
Что еще оставалось сказать?
Он похлопал меня по спине. Его рука осталась там, и он сжал мое плечо. — Ты никогда не подводил меня, Виктор. И я знаю, что теперь ты этого не сделаешь.
Я не смог бы, даже если бы попытался.
Алессио ушел, не сказав больше ни слова, оставив меня в тишине хаоса, который он оставил позади. Я запутался… был злой…было так много эмоций. У меня от этого голова шла кругом.
В моей жизни была только одна цель, и она состояла в том, чтобы защитить их — мою семью. Сражался ли я, калечил или убивал врага, мне было все равно. Если бы мне пришлось принять пулю за свою семью, я бы принял смерть с проклятой улыбкой на лице.
Я поставил на кон свою жизнь и заключил сделку с дьяволом. Ради них. Чтобы защитить их.
Я никогда не сомневался в своей верности, ни разу…
До сих пор…
До нее.
Моя милая мышка.
Моя прекрасная, хорошо спланированная жизнь теперь была в хаосе, и нужно было сделать выбор.
