Шаркая сапогами по плохо оструганным доскам, Козырь поплелся вглубь Крепости. Плечи его повисли, а спина сгорбилась, точно нес этот старик нечто куда большее, чем свои старые грехи.
– Козырь про себя никогда не скажет, – шепнул Фома, – не из хвастливых Козырь наш. Да только это он Авдея Светозарного на тот свет отправил. Противился, конечно, руки на себя грозился наложить, да только Авдея разве ослушаешься? Ну и… значит… А после, сам, на руках, до трассы тело Авдеево донес. Плакал и нес, сечешь? Срок отмотал от звонка до звонка, хотя твари и там его прищучить пытались. Но выжил, выдержал, в семью возвратился.
– Я не понимаю, как вам это удается. – Виктор вовсю старался найти нужные слова, но почти все, кроме самых простых, отдавали дешевым пафосом. – Не понимаю. Вы же в любой момент можете умереть. Они могут убить вас всех, одного за другим. Они уже это делают!
Щербатая улыбка Фомы растянула обветренные губы.
– А они и убьют. Одного за другим, не сомневайся, – безо всякой бравады ответил он. – Авдей Светозарный сразу сказал, мол, на смерть идем верную, на забвение. Предупредил честь по чести. И даже так – мало отступников нашлось, почти все его люди за ним и ушли. Нас ведь когда-то с полсотни здесь жило. А теперь… Сила на их стороне. Время на их стороне. На нашей стороне только вера. Но ведь и это порой немало, правда?
Хлопнув Виктора по колену, он подхватил автомат и отправился следом за Козырем.
* * *
Виктор бесцельно шатался по Крепости. Новые знания не давали спать, развертывали перед ним масштабное батальное полотно, на котором сошлись обреченные люди и могущественные, но скрытные нелюди. Прокручивая в голове рассказ Фомы, Виктор лишь поражался находчивости и предприимчивости Авдея. В начале девяностых тому приходилось заново вербовать своих же людей, будущих адептов «Оплота дней последних», демонстрируя им жуткий трофей, мертвую чешуйчатую гадину. Столкнувшись с неожиданным противостоянием неизвестных сил – повышенный интерес высших милицейских чинов из самой Москвы, повсеместные отказы властей предержащих от сотрудничества, на редкость смелые разоблачительные репортажи на телевидении, – авторитетный бандит вынужденно отступил. Но отступил не поспешно, а, можно сказать, на своих условиях.
Был выкуплен (а скорее даже отжат) участок в глухой красноярской тайге. В авральные сроки, не считаясь с затратами, построена деревня. Авдей скупал оружие, серебро и, самое важное, любую информацию о своем противнике, запускал в народ слух о новой секте и ее безумном лидере Светозарном. В общем, делал все, чтобы максимально отдалиться от человеческого общества, насквозь прогнившего под ненавязчивым управлением демонов. Тщательно разработанный посыл – я свихнулся, я не опасен – сработал и помог маленькой общине перенести поле боя подальше от мирных жителей.
Пытаясь примерить события тех лет на современные реалии, Виктор решил, что не помог бы даже всевидящий Интернет. С современными технологиями пластического грима, с компьютерной графикой, с потешными мемчиками про Ктулху и рептилоидов, кто поверит в реальность Зла? Разве что совсем уж безумцы. Нет, все правильно сделал Авдей Светозарный. Никто не сумел бы сделать больше. Может, и впрямь колдуном был этот раскаявшийся преступник?
– Кооо-ваааль…
Волосы на голове Виктора зашевелились. Спину прошиб ледяной пот. От ужаса даже яйца поджались. В бесцельном блуждании по Крепости с ее тусклыми лампочками, приглушенными разговорами, скрипучими досками и запахами готовящейся пищи, Виктор снова добрался до самого конца здания. Здесь, как и везде, на стенах имелись окна-бойницы, по-простецки затянутые зеленой ячеистой сеткой от насекомых. Из окон тянуло ароматом сохнущего сена, вечерней прохладой, комариным звоном, и, Господи, хоть бы послышалось…
– Кооо-ваааль…
…не послышалось. Свистящий голос шепотом звал его по фамилии. Совсем как…
– Наташа?
– Коооваль…
Голос ничем не напоминал грудной Наташин тембр. От него в жилах кровь стыла. Он звучал страшно неправильно, искусственно, словно разговаривать пыталась собака или другое существо с неприспособленным для человеческих слов речевым аппаратом. Существо с кучей зубов и вытянутой мордой, например. И все же Виктор упрямо повторил, почему-то тоже шепотом:
– Наташа? Хаджаева, ты?
– Коооваль… Рууукууу…
Треснула разрываемая антимоскитная сетка. В дыру просунулась конечность, отдаленно напоминающая человеческую руку. Только суставов больше. Только перепонки на пальцах, а пальцев – четыре. Только изогнутые когти, желтые, слоящиеся. Только блестящая зеленоватая чешуя.
– Рууукууу…
Надо было завопить, поднять шум, позвать на помощь. Дать людям знать, что чудовище уже под стенами. Впрочем, они ведь и так это знали? Замирая от ужаса, Виктор протянул руку, касаясь тыльной стороны кисти существа. Он погладил это необычное, ужасающее, иномирное, подушечками пальцев ощущая каменную твердость каждой чешуйки.
– Я не хочу… – трясущимися губами пробормотал Виктор.
Некстати вспомнился тот незадачливый корпоративный секс, окончившийся постыдным фиаско. На сей раз вспомнился с облегчением. Виктор не мог поверить, что создание за стеной и мягкая, обольстительная Наташа Хаджаева суть одно и то же. Эта мысль завораживала, гипнотизировала. А когда Виктор понял, что загипнотизирован в буквальном смысле слова, стало слишком поздно. Со скоростью, едва заметной глазу, кисть чудовища перевернулась, и серповидный коготь вспорол Виктору ладонь.
* * *
– Всего-то?
– Поверьте, этого более чем достаточно.
– Что ж, мы зашли уже так далеко, что придется согласиться и на это. Тем более что звучит все довольно здраво. Я подписываюсь. Думаю, мы все подписываемся?
– Да.
– Да.
– Да.
– Когда вы раздадите наши роли, Распорядитель?
* * *
Как ни старался Виктор зажимать рану, в импровизированную кухню он вошел с ладонью, полной крови.
– Чего тебе? – буркнула бабка Катерина, чудом пережившая бойню у костра.
Морщинистые руки умело шинковали капустный кочан большим ножом. Виктору вспомнилось, как с таким же непроницаемым лицом помогала Катерина разделывать мертвого Морозова. Ну, то, что от него осталось. Виктор прислушался к новым ощущениям. Нет, ничего не екнуло. Туда ему и дорога.
– Да вот… за гвоздь зацепился… – Он протянул разодранную ладонь и сам усмехнулся, настолько по-детски это вышло. – Перевязать бы.
– Ах ты, бестолочь! Как умудрился-то?! Заготовки твои корявые!
Старухи на время оставили булькающие на печи котелки и кастрюли, захлопотали вокруг Виктора. От них пахло уютом и вкусной едой, и казалось невозможным, что вот эти морщинистые бабки каких-то три неполных десятка лет назад куролесили с бандой одного из самых крутых авторитетов Красноярска. И были они тогда еще вполне молодыми, вот как сам Коваль сейчас, и разговаривали иначе, и по-другому одевались, и о другом помышляли. А теперь вот, бездетные, безвнучные, кудахчут вокруг незнакомого мужика, поцарапавшего ладошку, изливая на него свою нерастраченную любовь.
