Третий случай — это сеньория Бурбонне, относительно бедная, но стратегически важная территория. У Аршамбо IX сеньора де Бурбон было две дочери: одна была выдана замуж за Тибо Шампанского, а другая, наследница, за Эда, сына герцога Бургундского. В 1249 году, после смерти Аршамбо, Бланка призвала Эда приехать в Париж, чтобы принести оммаж Альфонсу де Пуатье, от которого зависела сеньория Бурбонне. В феврале 1252 года Бланка также потребовала, чтобы и другие члены семьи Бурбонов прибыли и присягнули на верность. Это был ее последний акт власти.
Конец Бланк Кастильской (ноябрь 1252 года)
Королева Франции, первая из всех дам, мадам Бланка, услышав, что самый дорогой и старший из ее сыновей, а именно король Франции Людовик, поклялся оставаться в Святой Земле, пока он жив, помня об унизительной смерти Роберта, графа Артуа, ее другого сына и учитывая, наконец, что третий из ее сыновей, Альфонс, граф Пуату, был неизлечимо болен, не могла скрыть свое материнское горе и стонала, как будто ей нанесли глубокую рану. С этого момента она угасала внутри себя, видя, что ее лишили самого ценного. Измученная болью, она с ужасом ожидала назначенного времени своей смерти. И с тех пор не было у нее ни минуты радости, и не могла она надеяться ни на какое утешение.
Вот как Матвей Парижский описывает последние недели жизни Бланки Кастильской. Начиная с июля 1252 года ее здоровье стремительно ухудшалось. Как отмечает хронист, помимо физических проблем, в основном сердечных, она страдала и психологически. Людовик не проявил желания вернуться, а Альфонс серьезно заболел: он был частично парализован и временно почти ослеп. Более того, он был намерен вернуться на Восток, как только вылечится, что было крайне маловероятно. Наконец, сказывался возраст. Бланке было 64 года, и она была измотана обязанностями по управлению государством.
Около 15 ноября в Мелёне она заболела. "Затем, — говорится в Grandes Chroniques de France (Больших французских хрониках), — ее сердце стало страдать слишком сильно, и она почувствовала себя отяжелевшей и обремененной недугом. Поэтому она приказала запрячь повозки и погрузив на них свои сундуки поспешно отправилась в Париж. Там она была настолько скована недугом, что была вынуждена отдать свою душу богу". Гийом де Сен-Патюс приводит некоторые подробности: «В конце, в болезни, от которой она умерла, она получила от епископа Парижа благословение и причастие истинным телом Иисуса Христа. Более того, за пять или шесть дней до своей смерти она приняла обет монахинь ордена Сито, который она приняла весь, без каких-либо ограничений. Так что, не отойдя от этой болезни, с тех пор и до конца она находилась в послушании у настоятельницы монастыря монахинь Понтуаза, вышеупомянутого ордена. [...] Поскольку священники и клирики находившиеся с ней были поражены горем и не были готовы произнести молитвы над умирающей, она сама начала читать их и сказала: "Святый Боже, придите мне на помощь…". Это она сказала с большим трудом, слабым и глухим голосом. Затем священники начали славословие, и считается, что она сама произнесла еще шесть стихов вместе с ними, а затем, прежде чем славословие души было закончено, она скончалась».
Возвращение Бланки в Париж, вероятно, по Сене, состоялось около 22 ноября. Там Бланка назначила епископа Парижского Рено де Корбея, аббата Сен-Виктора и декана Сент-Эньена Орлеанского своими душеприказчиками. Она приняла причастие, облачилась в цистерцианскую монашескую одежду и заявила, что даже если она выздоровеет, то навсегда удалится в монастырь Мобюиссон, где она хотела бы быть похороненной. Настоятельницу Нотр-Дам-дю-Лис, Алису де Макон, она попросила захоронить ее сердце в свое аббатстве. Следуя цистерцианскому обычаю, королеву уложили на соломенный тюфяк, и, под чтение молитв, она умерла, вероятно, во второй половине дня 26 ноября.
Затем последовал мрачный погребальный ритуал: после удаления внутренностей, ее одели в королевские одеяния, а на ее покрытую вуалью голову надели корону. Была сформирована процессия, в которую вошли ее сыновья Альфонс и Карл, епископы и дворяне, чтобы доставить тело в Сен-Дени, где оно оставалось на ночь в хоре базилики, а на следующий день было доставлен в Мобюиссон, где в ходе церемонии, возглавляемой епископом Парижа и архиепископом Руана, Бланка была похоронена в центре церковного хора.
Новость быстро распространилась по всему королевству, и, если верить Grandes Chroniques de France (Большим французским хроникам), "простой народ был встревожен ее смертью, так как опасался притеснений со стороны богачей". Матвей Парижский подтверждает это: "Все королевство впало в отчаяние. Оно потеряла величайшую королеву столетия, которая заслуживала того, чтобы иметь в качестве подданных всех королев, которые предшествовали ей". Кажется народное мнение о правлении Бланки было единодушным. Анонимный хронист сообщает: "В 1252 году умерла Бланка, мудрая, доблестная, добрая королева Франции, мать доброго короля Людовика, которая так хорошо и мудро управляла страной и королевством, пока ее сын был за границей, и не притесняла народ". Мартирология аббатства Нотр-Дам-дю-Лис явно дифирамбична: "Она была как древо жизни посреди рая, произносящая слова Мудрости, посреди своего народа".
Уход из жизни королевы-матери поднял вопрос об управлении государством. На ее сыновей, Альфонса и Карла, рассчитывать не приходилось. У них и так было полно дел с их апанажами. Здоровье Альфонса оставалось хрупким, а Карл был занят делом в Эно. Тридцать лет спустя, когда он давал показания на суде по канонизации Людовика, он даже не смог вспомнить место смерти своей матери, которое он поместил в Мобюиссон: "За пять или шесть дней до смерти, прикованная к постели в Понтуазе, в основанном ею аббатстве, она приняла монашеский обет и получила из рук епископа Парижа, последнее причастие. А когда, принимая ее обет, он добавил ограничение "в случае смерти", она заявила, что в жизни или а смерти хочет быть монахиней. И с этого момента она подчинялась настоятельнице как последняя из монахинь".
Таким образом, делами стал управлять Совет, который окружал Бланку в последние месяцы ее жизни. В 1253 году он столкнулся с новыми университетскими проблемами и угрозой вторжения со стороны Генриха III, который стремился воспользоваться отсутствием Людовика IX и вакантностью трона. "Королевство было в большой опасности", — говорит хронист из Сен-Дени.
Но что сделал король? Известие о смерти матери дошло до него только через пять или шесть месяцев, весной 1253 года, из-за трудностей, связанных с передвижением зимой. Его духовник, Жоффруа де Болье, сообщил о случившемся. Сначала гонец принес новости кардиналу Тускулумскому, архиепископу Тира:
Он сообщил об этом архиепископу Тира, который в то время хранил королевскую печать, и хотел, чтобы я сопровождал их. Мы втроем прибыли в дом короля, и легат попросил его тайно поговорить с ним в его комнате в нашем присутствии. Увидев серьезное лицо легата, он понял, что тот хочет сообщить ему нечто неприятное. Этот человек, вдохновленный Богом, провел нас из своей комнаты в примыкающую к ней часовню, и закрыв все двери, сел с нами лицом у алтаря. Затем, с деликатностью, легат изложил королю различные и великие благословения, которыми Бог, по своей благости, благословил его с младенчества, и особенно в том, что дал ему такую мать, которая воспитала его столь христиански, и которая управляла делами его королевства с такой верностью и мудростью.
