«Возможно, но Сефиза хочет, чтобы я ушел вместе с ней… Она сказала, что нуждается во мне. Позволила себя поцеловать, отвечала на мои ласки и даже первая тянулась ко мне. Удивительно, но она по-прежнему принадлежит мне…»
А я навеки принадлежу ей.
Она моя единственная. И, по правде говоря, я не могу позволить ей уйти одной и навсегда меня покинуть. Мне невыносима мысль о том, что ее ненависть и отвращение ко мне могут вновь разгореться из еще оставшейся в куче пепла дымящейся искры.
Я настоящий эгоист, потому что хочу сбежать вместе с ней. А больше всего мне хочется узнать, что будет, если я останусь рядом с ней, куда нас заведут эти отношения. Мне хочется получить все, что эта девушка согласится мне дать. Мне нужно ее сердце, мне нужна ее душа…
А также новые поцелуи и объятия…
Я лгал самому себе, потому что на самом деле мне было мало нашего сегодняшнего сближения. Мне никогда не утолить эту неудержимую жажду в моей душе, усиливавшуюся с каждой минутой, не погасить этот всепоглощающий пожар, который зажгла во мне Сефиза…
Я совершенно сошел с ума.
Я готов на все, чтобы защитить эту девушку, и все же собираюсь подвергнуть ее немыслимым опасностям ради несбыточных надежд на совместное будущее. Мне не следует так поступать, и я это знаю. В этом нет никакого смысла, никакой логики.
Следует проявить благоразумие, отказаться от этих безумных планов и сосредоточиться на одной цели: вывести Сефизу из Собора так, чтобы она не пострадала.
Я должен отступиться, если у меня есть хотя бы капля здравого смысла…
Один из слуг Гефеста впустил меня в мастерскую, и я обнаружил, что брат работает над каким-то маленьким куском стали, лежащим на верстаке. Увидев меня, он выпрямился и глубоко вздохнул.
– Я слышал, как в городе гнулась сталь, а люди пронзительно кричали вдалеке, – начал он, отодвигая от себя металлическую деталь. – Дела идут все хуже и хуже. Если так пойдет дальше, отец вскоре поубивает всех жителей Пепельной Луны…
– Это кровопролитие случилось из-за меня, – пояснил я, горестно поджимая губы. – Мы с отцом поспорили, и, кажется, я перегнул палку. В ответ отец уничтожил целый квартал и намекнул, что без колебаний продолжит в том же духе, если я и дальше буду вести себя неподобающе и откажусь вернуться к своим обязанностям.
Гефест моргнул и вскинул брови, заметно ошеломленный. Затем вдруг странно погрустнел и поинтересовался:
– Что ты намерен делать?
– Убить его.
Удивленный собственным ответом, я кашлянул, а Гефест вытаращил глаза. Я произнес эти слова против желания, не успев толком подумать и осознать всю их тяжесть. Тем не менее я вдруг осознал: это единственно возможное решение.
– Не сегодня, конечно, – добавил я. – Однако рано или поздно я найду способ это сделать.
Внезапно мои многолетние кошмары обрели новый смысл. Мать всегда говорила, что я должен запомнить все до последнего способы, к которым прибегал, пытаясь в своих снах покончить с императором. Возможно ли, что в этих видениях все же был какой-то смысл?
Ключи к пониманию находились внутри меня – теперь я был в этом уверен. Однако мне нужна Сефиза, для того чтобы найти их, собрать воедино и упорядочить все до последнего кусочки этой головоломки, от самого маленького до самого важного…
Гефест сдвинул брови и помассировал виски – похоже, мое признание его крайне взволновало. Он открыл было рот, намереваясь что-то ответить, но я его перебил, прежде чем он принялся меня переубеждать:
– Ты случайно не знаешь, какой дверью лучше воспользоваться, чтобы покинуть Собор как можно незаметнее?
Я уже об этом размышлял, и мне показалось, что более всего для этой цели подходит юго-восточный выход. Пешеходные мостки перед ним самые короткие из всех, они расположены между близко стоящими зданиями, поэтому не бросаются в глаза, зато ведут в самое сердце города. Оставалась лишь одна загвоздка: чтобы добраться до этих дверей, следовало пройти мимо кухонь, в которых в этот час наверняка полно прислуги.
На этот раз брат моргнул; на миг его губы растянулись в грустной улыбке, и он предположил:
– Надеешься от него сбежать? Несомненно, это лучшее решение… Да, вероятно, так и есть.
– Я еще не знаю. Прежде всего я хочу, чтобы Сефиза покинула это место. С каждым днем жить в Соборе для нее все опаснее. Так дальше продолжаться не может.
Гефест пожал плечами, подошел ко мне, положил руку мне на плечо и посоветовал одновременно мрачным и разочарованным тоном:
– Уходи вместе с ней, Верлен. Мы с тобой придумаем, как поддерживать связь, чтобы продолжить действовать сообща. Так или иначе, мы свергнем его, я тебе обещаю. Только не дай разрушить то, что тебе дороже всего…
– Но куда же нам с Сефизой идти? – слабо запротестовал я.
Я вдруг понял, что одна мысль об этом наполняет меня ужасом. Если мое детство, проведенное среди людей, чему-то меня научило, так это тому, что мне не место рядом с ними. Мне нигде нет места. Так было всегда…
– Важно одно: вы наконец будете вместе, разве не так? – спросил Гефест, наклоняясь, чтобы заглянуть мне в глаза.
В его голосе прозвенела какая-то странная тоска. Интересно, почему?
Пусть Гефест – бог, но он понимает человеческие эмоции. Я вдруг понял: он знает, что такое привязанность и страсть.
Я хотел бы расспросить его на сей счет поподробнее, но прямо сейчас у меня совершенно не было времени на подобные беседы.
Брат выпрямился, повернулся на сто восемьдесят градусов и подошел к шкафу, стоявшему в глубине мастерской. Выдвинув один из ящиков, он открыл какую-то потайную дверцу, потом достал некий круглый металлический предмет. После чего вернулся и отдал мне странную вещицу. Я повертел в руках загадочный диск, чтобы лучше его рассмотреть. Отливающая синевой сталь была с двух сторон покрыта какими-то символами, смысл которых оставался для меня загадкой.
– Это руны моего изобретения, – уточнил Гефест. – Это ключ. Я его изготовил на случай… скажем так, на случай если возникнут непредвиденные обстоятельства. Нужно спуститься в пятый подвал, свернуть налево, пройти по сводчатой галерее до металлической стены, найти в ней специальное углубление и приложить к нему эти глифы – откроется потайная дверь. Пройдя в нее, ты попадешь в систему подземных коридоров, которые выведут тебя в заброшенные погреба рядом с северными воротами Стального города. Советую воспользоваться этой лазейкой. Поскольку я сам спроектировал этот выход, кроме меня никто не знает о его существовании, так что, полагаю, это самый безопасный путь бегства.
Я понятия не имел, почему брат счел необходимым построить этот секретный ход, поэтому мог только догадываться, насколько для него важен этот ключ, который он мне только что подарил.
– Спасибо большое, – прошептал я, тронутый сильнее, чем ожидал.
