Паркую машину у названного Андреем клуба, замечая Андрюху у входа. Он не один.
− Держи красавицу, − он передаёт мне Динку, которая еле стоит на ногах, положив голову на плечо Ширяева. Матерясь, подхватываю её на руки.
− Тут её вещи, − робко произносит Баева, которую я сначала и не заметил.
− В машину положи и едешь со мной, – Настя на удивление послушно садиться в Ровер, поддерживая на своих коленях голову Динки, которая, вообще, ушла в бессознанку. Захлопнув дверь машины, поворачиваюсь к хмурому Андрею. Он закуривает, прищуриваясь.
− Пусть проблюётся, и побольше воды давай пить. Совсем херово будет, звони, подъеду, прокапаю, – выругиваюсь, цензурных слов нет вообще. Внутри творится ад, готовый выплеснуться наружу в любой момент.
− Где ты её нашел? – Андрей отводит взгляд, словно подбирает слова. Не посреди же зала она в бессознанке валялась.
− В туалете.
− В мужском или женском уточнять не стоит, как понимаю.
− Стас, не делай поспешных выводов. Протрезвеет, сама всё расскажет, – зная её, хрен она что расскажет, бл*ть.
− Спасибо, Андрюх, – пожимаю ему руку и сажусь в машину.
− Ключи от квартиры у неё с собой? – бросаю, глядя в зеркало заднего вида на Баеву. Настя, конечно, не кристально трезвая, но и не пьяна. Вполне адекватна сегодня. Она открывает сумочку Динки, выуживая оттуда связку ключей.
− Нашла.
− Останешься с ней, пока в себя не придёт, − Баева кивает. − Вот мой номер, − протягиваю визитку. − Напиши, как очнётся. Заставляй воду пить и блевать. Ху*во будет, тоже пиши. Андрюху вызову.
− Хорошо.
***
Голова не просто болит, а раскалывается надвое, словно внутри неё поселился работающий перфоратор. Проснулась я от тошноты, но стоило повернуться, как боль ударила в виски, а тошнота с новой силой подкатила к горлу. Едва успела добежать до туалета. Меня выворачивало минут пять, до пустоты и спазмов в желудке. Садясь на пол, приваливаюсь к стене, прикрывая глаза.
− Выпей, − неожиданно раздается голос Насти. Принимаю протянутый стакан воды и осушаю его. Лучше становится ненадолго, поласкает меня всё утро. Только к обеду я сползаю с постели не для забега в туалет, а на кухню. От голода и рвоты все внутренности скручивает узлом, надо попробовать хоть чай в себя залить. Настя сидит за столом с кружкой кофе, уставившись в экран телефона. Я включаю чайник и облокачиваюсь о столешницу, стараясь унять вертолёты в голове.
− Дин, кто тебе дал колеса? Кристя? – произносит Настя, отложив телефон в сторону. Я киваю. Мне кажется, если я произнесу хоть слово, голова просто разорвется на части. − Зачем?
− У неё спроси, – выдавливаю из себя, скривившись от боли в висках.
− Я не о том. Ты зачем взяла у неё дурь?
− Хреново было, – наливаю в чашку кипятка и бросаю туда пакетик зелёного чая.
− Сейчас зато всё за*бись? Ты совсем дура? Тебе мама в детстве не объясняла, что вкидываться дурью − это плохо?
− Насть, чего тебе надо? – тяжело опускаюсь на стул напротив Баевой.
− Типа отъ*бись, да? Спасибо, дорогая подруга. Уважила. Ты хоть помнишь, как домой добралась? – я отхлебываю чай, понимая, что последнее, отложившееся в воспоминаниях − это всполохи света, громкая музыка, чьи-то руки, сопровождающие меня в танце, собственный смех, а дальше ничего… Пустота, не помню. Настя понимает всё по моему лицу и недовольно качает головой, поджимая губы. – Тебя Андрей нашёл, знакомый твоего Стаса, и позвонил Францу.
− А тот его культурно или некультурно послал, – отвечаю, скрипя зубами.
− Стас приехал, − тихо, но с упреком говорит Баева. − Забрал нас. Ты совсем в бессознанке была. Попросил присмотреть за тобой и отписаться ему, как очнешься.
− Отписалась? – смотрю на чашку в своих руках, скользя пальцами по горячей керамике.
− Конечно.
− Что ответил?
− «Ок. Больше не беспокой». Дословно. На часах три ночи было, а он приехал за тобой. Дин, что за дичь ты вытворяешь? Я понимаю, что, наверное, лезу не в свое дело, но ты переходишь за грань. У тебя словно срывает голову периодически, и я так и не вдупляю до сих пор, отчего.
− Ты и не поймешь.
− Ну да, куда мне. Очнись, бл*ть, уже. У тебя есть всё, о чем только может мечтать девушка в твоём возрасте. Есть родители, которые тебя любят. Судя по тому, что ты о них рассказывала, они тебе до сих пор деньгами помогают. У тебя есть образование, своя квартира, работа, мужик, и далеко не какой-нибудь сантехник. Ты жива и здорова, что ещё надо? С жиру бесишься, что ли?
− Насть, иди домой. Спасибо, что помогла, − я поднимаюсь из-за стола, выливаю в раковину недопитый чай и споласкиваю кружку.
− Ты сейчас, по-любому, вы*бнёшься и скажешь, что не нуждаешься в советах, но я все-таки его дам тебе. Не про*би Стаса. Он производит впечатление нормального мужика, – она выходит из кухни, и спустя пару минут, я слышу, как захлопнулась входная дверь.
***
− Вот это фуршет, − присвистывает Настя, зайдя на кухню и обведя взглядом стол и подоконник, заставленный формами, противнями с булочками, пирогами, печеньем. − Кого в гости ждём?
− Никого, развлекаюсь так.
− А серьёзно?
− Серьёзней не куда. Ты чего приехала? – ставлю противень с печеньем в духовку.
− Узнать, как твои дела. Трубку не поднимаешь, на сообщения не отвечаешь. А пожрать что-нибудь дашь?
− Ты, как мужик после смены на заводе.
− Бл*, ты меня раскусила. Во мне живёт хмурый сантехник Валера. Люська-а, жрать есть чё?
− Руки мой и садись за стол, Валера, − Настя, смеясь, уходит в ванную, выдавая ещё пару перлов, парадируя зычный мужской голос. Улыбаюсь, впервые за эти дни. После ужина, курим на балконе. Разговаривать мне не особо хочется, поэтому большей частью слушаю щебетание Баевой.
− Тебе Стас звонил? – отрицательно качаю головой, умалчивая о том, что он не ответил ни на один мой звонок и ни на одно сообщение. – Ну и не расстраивайся, хрен с ним. Мужики, как трамваи. Один ушёл, значит, второй на подходе.
Проводив Настю, сотый раз проверяю свой телефон. Снова ничего. Мысль поехать самой к Стасу пульсирует в сознании, но я не решаюсь. Отчего-то кажется, что я не имею на это права. Мне было стыдно за случившееся в клубе, а ещё мне было страшно, очень. Отходняк после той таблетки был жёстким. Но даже не в этом дело, а в том, что я прекрасно понимаю, что я могу просто сорваться и увязнуть в этом, решить вкинуться ещё раз. Я чувствовала внутри себя ту грань, через которую я могла с лёгкостью перешагнуть. Она была слишком незначительной, чтобы в случае очередного эмоционального срыва удержать меня в рамках. Это страшно − осознавать собственную слабость. Невесёлые мысли прерывает звонок в дверь. Вытираю руки о полотенце и спешу к двери. Стас. Сердце заходится в учащенном такте, а от удивления слова застревают в горле. Делаю шаг назад, пропуская его в квартиру.
