− Один, – упрямо повторяет, отворачиваясь к окну.
− Ты был с Диной, – сложно было не заметить знакомую фигурку, удаляющуюся прочь по главной аллее.
− Тебе показалось.
− Роман! – моё терпение было уже на исходе.
− Мы уток кормили! Что в этом такого? – Ромка неожиданно повышает голос, впервые. И мне становится не по себе. – Ничего плохого не делали. Что тебе не нравится? Это вы поругались. А я тут причём?
− Тон смени, пожалуйста, – стараюсь говорить спокойно, а самого полосует изнутри от его слов. Ромка замолкает, и я вижу, как слёзы собираются в глазах сына, но он упрямо поджимает губы, стараясь их сдержать. – Ром, я понимаю, что ты привязался к Дине, но я очень волнуюсь, когда ты уходишь из школы, не предупредив об этом меня, и шастаешь один по городу. Так нельзя.
− Я не один.
− Ты мог мне позвонить или прислать сообщение.
− Ты бы сразу приехал и забрал меня, а Дину наругал.
− Толку то… − тихо себе под нос, − не забрал бы.
− Врёшь.
− Роман! Я хоть раз сказал тебе неправду? – сын молчит, надувшись, как мышь на крупу. − О чём вы разговариваете?
− О школе, об уроках, – произносит, отвернувшись к окну, явно не желая говорить со мной на эту тему. Зашибись, блин, а впереди ещё подростковый возраст. Да я чокнусь. Стараясь успокоится, выдыхаю, давя в себе желание закурить. При сыне сигареты − табу.
− Что задали сегодня? – аккуратно перевожу тему.
− Математику сделать осталось, – всё также сквозь зубы. − Стих я с Диной выучил, – типа, отвали, папа, я без тебя справляюсь.
Чего скрывать, это был своеобразный пинок для меня, причём второй по счету за тот месяц. Первый получил в том же парке, когда Болонка наглядно показала, что отец из меня хр*новый. И поспорить мне с этим тяжело. Чего скрывать, хотелось устроить ей разбор полётов, чтобы исчезла из жизни Ромки и не совала свой нос, куда не следовало. Но, немного поостыв, понял, что это лишь моё эгоистичное желание единолично владеть вниманием сына, моё задетое и ущемлённое ею чувство уверенности в том, что, как отец, я делаю всё правильно. Ромка нуждается в матери, и это наша с Ликой вина, обоюдная. Хр*новые родители из нас получились. Тем же вечером зашёл в комнату к сыну и замер у открытой двери. Ромка спал, свет приглушен, кот свернулся клубком у него в ногах, а комнату наполнял тихий, вкрадчивый голос Динки, доносившийся из телефона на прикроватной тумбочке. Она читала ему сказку. Подвис от неожиданности. Словно пришибленный сел на пол, прямо там, у двери, оперевшись спиной о косяк. «Снежная королева» Андерсена.
− «Она улетела, а Кай остался один в необозримой пустынной зале, смотрел на льдины и всё думал, думал, так, что в голове у него трещало. Он сидел на месте, такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было подумать, что он совсем замёрз.
В это-то время в огромные ворота, которыми были буйные ветры, входила Герда. И перед нею ветры улеглись, точно заснули. Она вошла в огромную пустынную ледяную залу и увидела Кая». Ром, ты спишь? – не дождавшись ответа, совсем ласковое и нежное. – Спокойной ночи, зайчонок!
Прошибло. Поднявшись, поправил одеяло и, поцеловав сына в макушку, вышел из комнаты. Прихватив по пути пачку сигарет, направился прямиком на лоджию. Две подряд, а не отпускает. А в голове до сих пор её голос и моё принятое ещё в комнате решение: пусть общаются.
Она читала ему каждый день: «Синбад-мореход», «Золотой ключик или приключения Буратино», «Крокодил Гена и Чебурашка», «Волшебник Изумрудного города». Дина ни разу не повторилась, не возвращалась к прочитанному, заинтересовывая Ромку и развивая новыми для него и более сложными текстами и пропитывая меня до костей звучанием своего голоса. Приятный, бархатистый, размеренный. Иногда в нём были слышны нотки усталости, но она ни разу не отказала Ромке, не сослалась на нехватку времени или занятость. Я прервал её лишь единожды. Она была простужена, голос срывался и хрипел. Ромка уже заснул, а она продолжала читать.
− Уже спит, − мой голос и её тихий выдох в трубку.
− Спокойной ночи! – после короткой паузы и сброс вызова.
***
Пафос, лоск денег и запах власти – это первые ассоциации, которые у меня возникли, стоило переступить порог зала заксобрания, а желание смыться отсюда − главным порывом.
− Расслабься, просто помни, что это всего лишь люди. Такие же, как ты. Некоторые из них даже бывают милыми и обходительными, – говорит Настя, уловив моё состояние.
− Ага. Это ты про тех, кто обычно пускает слюни в твоё декольте?
− Дин, это нормально. И заметь, это можно использовать, как оружие в достижении целей. Вот он плюс − быть женщиной. У мужиков такого бонуса нет, – она поправляет волосы и уверено шагает вперед. – Представь, как было бы странно, если бы они вытаскивали свою мошонку на всеобщее обозрение в попытках заинтересовать инвесторов, − Баева начинает ржать, а я вслед за ней, не в силах удержаться. Напряжение постепенно отпускает. На самом деле, вечер не так плох. Сначала к нам подходит семейная пара средних лет. Больше, конечно, они общаются с Настей, это её знакомые, но и меня постепенно втягивают в беседу. Окинув взглядом зал, меня посещает ещё одно открытие: глупых молоденьких нимфеток тут очень мало. В основном, все с женами либо одни. Баева порхает по залу, раздаривая улыбки и своё внимание, уже несколько раз принимая от своих собеседников визитки. Это напоминает мне сбор урожая. Зная Настю, она найдёт применение каждому полученному контакту и ещё на этом заработает. Я заканчиваю ненавязчивую беседу с одной из женщин и отхожу к столу, чтобы взять бокал прохладной воды. Но стоит мне поднять голову, как я встречаюсь с удивлённым взглядом Франца. Твою ж мать! Хотя всё закономерно. Какое пафосное мероприятия города обойдется без главного высокомерного индюка? Столько времени прошло, а сердце всё равно предательски сбивается с ритма. Короткий кивок, как приветствие в знак приличия, и я отворачиваюсь, делая такой нужный для меня сейчас глоток воды.
− Неожиданная встреча, − да чтоб тебе провалиться, Станислав Львович.
− Не скажу, что я ей рада.
− Неужели, нашла себе богатого мальчика? – эта его высокомерно вздернутая бровь выводит меня из себя. Желание выплеснуть бокал воды ему в лицо становится просто непреодолимым. От греха подальше медленно опускаю бокал на небольшой стол и поднимаю взгляд на ухмыляющегося Стаса.
− И наглость всё та же, и корона не по размеру. За полгода ничего не поменялось, – принимаю скучающий вид, сдерживая раздражение и внутреннюю дрожь. Ещё сильнее расправляю плечи, заставляя себя держать спину ровно и не тушеваться перед ним.
− О, Болонка кусаться научилась по-настоящему. Впечатляет, – шаг вперёд, преодолевая расстояние между нами, и тихо, но уже без приличий…
