«Дай биту мне». Николсон говорит это, глядя прямо в ее глаза, как гипнотизер, желающий контролировать свою жертву. Затем он высовывает язык и начинает шевелить им, как ящерица – гениальная идея. «Дай биту мне, Венди. Дай мне. Биту». Но теперь все меняется. Словно обезумев, вся дрожа, она наносит два сильных удара: сначала по руке (позже, в ванной, она еще раз ударит его по руке ножом), а затем по шее, туда же, куда был ранен Дэнни. Получив столь мощный удар от своей хрупкой и нервной жены, Джек скатывается с лестницы. Венди оказывается не недотепой, а, как позже отмечает Грэйди (Филип Стоун), удивительно «сообразительной» женщиной.
Сцена с бейсбольной битой на лестнице в Зале Колорадо производит двойственное впечатление, потому что Кубрик перетягивает нас на сторону Джека. Крохотная частица внутри нас вместе с Джеком хочет вправить мозги раздражающей Венди. Когда вместо этого она бьет Джека, мы не столько ликуем, сколько нервничаем по поводу того, что будет дальше. Ее блестящая идея – затащить Джека в кладовую и запереть его – должна вывести его из строя. Но тут вмешивается Грэйди и освобождает Джека из его тюрьмы. Джек неистово мечется по отелю со своим топором и одним ударом убивает Хэллорана, который только что прибыл на снегоходе.
Снимая сцену с убийством Хэллорана, Кубрик держал в памяти убийство Арбогаста в «Психо». Оно было таким быстрым и внезапным, что шокировало зрителя и на премьере фильма Хичкока вызвало в зале больше криков, чем сцена с убийством в душе. Сначала Джек наносил Хэллорану топором целых три удара в грудь, но на следующий день Кубрик решил, что это слишком жестоко и слишком наигранно. В финальной версии Джек ударяет Хэллорана топором только один раз, а затем медленно ковыляет прочь от мертвого тела, как Носферату в фильме Мурнау. Родители Кубрика, Джек и Герт, были на съемочной площадке в тот день, когда снимали смерть Хэллорана, и Кубрик боялся, что это их шокирует. Беспокойство Кубрика в чем-то повторяет тему фильма: беспокойство сына о том, что станет с его родителями. Как выяснилось, Кубрики не только не были шокированы сценой, но даже пришли от нее в восторг
[238].
Еще больше, чем убийство Хэллорана, ужасает нападение Джека на Венди, которая корчится в ванной с жутко трясущимся в руке ножом. Джек Торранс размахивает топором настолько профессионально, насколько мог это сделать только человек с хорошо развитой мускулатурой. (Какое-то время Николсон был пожарным-добровольцем.) Расковыряв топором дверь ванной, Джек чувствует себя большим серым волком перед поросячьим домиком и ухмыляется: «А вот и Джонни». И все же сказочная проницательность его жены и сына берет верх.
Кубрик и Джонсон долго мучились над финалом «Сияния». В какой-то момент они решили, что Хэллоран может стать «убийцей», «ужасающим воплощением свирепости»: убить всю семью Торрансов, а затем застрелиться. Еще одна «идея финала: Дэнни и, возможно, повар остались одни» или Дэнни «спасен поваром»
[239]. Но в итоге Хэллоран оказывается расходным материалом. В книге Кинга он, напротив, становится новым парнем Венди и заменяет Дэнни отца после смерти Джека.
И «Психо», и «Сияние» дразнят зрителей своей концовкой. Замерзший в лабиринте Джек, как и улыбающийся Джек на фотографии 1921 года, которой завершается фильм, напоминает нам последний крупный план Нормана в картине Хичкока, где сквозь его улыбку виднеются зубы скелета его матери. В обоих случаях главный герой одержим тем, что так ценит Америка: любовью к матери, любовью к работе. Но эти два человека совершенно разные. Норман – просто послушный сын без особых амбиций. Джек, напротив, воображает себя писателем, которому нужно уединение, хотя на самом деле он ничего не создает. Замораживая Джека, Кубрик разрушает его романтизированное «я», столь важное в контексте американских фантазий.
* * *
«Снег» в лабиринте изображали с помощью мелкой порошкообразной соли; огни изначально были ярко-оранжевыми, а позже их пропустили через синий фильтр. Как и в сцене с вечеринкой в Золотом зале, для того чтобы создать эффект клубящегося воздуха, использовался масляный дым. Температура приближалась к 37–38 °C. Съемочная группа потерялась в лабиринте, этом дымном «оранжевом аду», как назвал его Браун. «Было бесполезно кричать “Стэнли!”, – рассказывал Браун, – потому что его смех, кажется, звучал отовсюду»
[240]. Кубрик был насмешливым невидимым богом, который правил лабиринтом, этой игровой площадкой для больших мальчиков. Кубрик неоднократно измерял высоту искусственного снега, проверяя, чтобы он был высотой от 20 до 25 сантиметров (так следы выглядели максимально реалистично). В этом лабиринте Джек, словно людоед из какой-нибудь сказки, преследует своего сына с топором. Он жаждет совершить кровавое убийство и воет, как зверь, в снежную пустоту. «Дэнни, я иду за тобой», – рычит Джек, как раненое животное.
Чудовище по имени Джек замерзло в лабиринте «Оверлука», но оно навеки затаилось на фотографии 1921 года. За фееричным финалом фильма, напоминающим произведения Борхеса, изначально следовала еще одна сцена. Она была показана на премьере фильма в мае 1980 года в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Леон Витали так описал эту сцену в одном из интервью:
[Венди] в постели, а Дэнни, одетый в халат, читает в коридоре комиксы. Затем появляется Ульман, менеджер отеля, которого мы видели в начале фильма. Он приехал из Флориды, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Он говорит Венди, что она не должна волноваться обо всем этом… Будет здорово, если я приглашу вас в свой дом. Там тепло, и воздух свежий, и море недалеко. Дэнни может там свободно бегать. Затем, не выдержав, она плачет от благодарности и облегчения. А тот выходит в коридор, видит Дэнни на выходе и говорит: «Ой, Дэнни, у меня кое-что есть для тебя». Затем он бросает желтый теннисный мяч, который был у него в кармане, а Дэнни ловит его.
В последнем кадре этой сцены мы понимаем, что управляющий отеля все время был осведомлен о дьявольской силе «Оверлука». «Эта развязка была сродни финалам у Хичкока, а вы знаете, что Кубрик был без ума от Хичкока», – сказала Шелли Дюваль, которой понравился этот первый вариант финала
[241]. В своем последнем фильме «С широко закрытыми глазами» Кубрик вводит фигуру Виктора Зиглера (Сидни Поллак) в качестве хичкоковского персонажа, который владеет всей информацией о происходящем. Однако в «Сиянии» он предпочел нечто более загадочное и запутанное. Кубрик, должно быть, понял: эпилог, который намекает на то, что Ульман был хозяином зловещего отеля и, как паук, поджидал свои следующие жертвы, слишком отдает теорией заговора.
Джулиан Сеньор вспоминал, что Кубрик спросил его: «Что ты думаешь?» – об этой первой версии конца «Сияния»:
