И Фирму я тотчас подам
Достойный экипаж!
На сцену полетели цветы и монеты.
Толпа рукоплескала кланявшемуся острослову.
Фирм поздно заметил, как люди-статуи спрыгнули с помостов и выкатили из-под них пустые бочки.
Оставшегося без охраны советника, его слуг и жрецов паучьего культа окружили плотным кольцом.
Фирм пытался возмущаться, выкрикивал оскорбления…
Его насильно затолкали в бочку, приладили крышку и под улюлюканье толпы покатили по вымощенной камнем площади…
Толкая перед собой бочку с важным сановником, приближëнным к Императору, Нереус мысленно восхищался Мэйо.
Поморский нобиль всего за несколько часов спланировал, подготовил и осуществил невероятную по своей дерзости и цинизму кампанию.
Он созвал два десятка друзей, нанял актёров, купил в порту пустые бочки…
Пока рабы готовили сцену и помосты, а отпрыски благородных семейств наряжались богами, Мэйо набросал простенькую пьесу и помогал артистам войти в образы.
Сам он выбрал роль рассказчика – и показал себя не только талантливым оратором, но и остроумным сочинителем экспромтов.
Геллиец до последнего не верил в успех этого мероприятия. Но ум и напористость Мэйо помогли ему выйти победителем.
Он был искренне убеждëн в своей правоте.
Нереус так до конца и не разобрался, за что хозяин жестоко отомстил почтенному Фирму: за любовь брать взятки и обирать малоимущих, за махинации с землёй, раздаваемой легионерам, за попытку распространить странный паучий культ или за всë разом…
Часть публики и вовсе не поняла, что выкатывание бочек за городские ворота – это расправа над советником, а не продолжение весëлого представления.
– В воду их, – приказал один из приятелей Мэйо, сын крупного землевладельца. – Пусть получше узнают нашего бога, прежде чем тащить сюда своего!
Его слова встретили единодушным одобрением.
Геллиец налëг на бочку, которая подпрыгивала, скрипела и громыхала ободами о мостовую.
Со второй попытки удалось спихнуть её с высокого причала.
Бочка шлëпнулась в море, подняв фонтан алмазных брызг.
Обернувшись, раб поискал молодого господина. В толпе мелькали разоружëнные охранники Фирма, но Мэйо нигде не было видно.
Почти бегом Нереус вернулся в город.
Поморский нобиль устроился за сценой, усадив к себе на колени двух полуголых девчонок. Одна поила черноглазого богача вином, другая – угощала сладостями.
– Подойди! – велел Мэйо, заметив своего раба. – Ближе!
Наклонившись вперёд, он обхватил рукой шею невольника и пылко прошептал:
– Ты – славный малый, Нереус! И получишь в награду золото. А теперь забери меня отсюда…
– Домой? – уточнил геллиец.
– Нет, на вилле мне лучше не появляться. Пошли в бордель… Расскажем девочкам, как мы только что прилюдно поимели одну заносчивую столичную членососку…
Нереус лишь глубоко вздохнул, когда пьяный и зубоскалящий нобиль повис у него на плече.
Тащить Мэйо до ближайшего публичного дома оказалось нелегким делом. Сын градоначальника привлекал к себе слишком много внимания и вскоре раб заподозрил в этом какой-то хитрый умысел.
Ориентируясь по знакам на левой стороне улицы, Нереус вышел к большому двухэтажному зданию.
Стучать в дверь не пришлось, её распахнула перед гостями белокурая блудница.
Мэйо кинул ей в руки набитый монетами кошель:
– Впускай всех, кто назовет моё имя! И благородных, и рабов! Вино за мой счёт!
– Лучшая комната для вас, щедрый господин! – промурлыкала девица.
– Геллиец тоже поднимется наверх, – предупредил нобиль. – Позови к нему двух… Нет, трëх девчонок погорячее!
– Геллийцы предпочитают стебли, а не бутоны, – намекнула блудница. – У нас есть симпатичные кинэды…
Вскинув бровь, Мэйо посмотрел на красного от смущения Нереуса:
– Хочешь побаловаться с мальчиком?
– Нет! Нет, господин. Этот обычай есть в Парте, а у нас в Лихте мужчины не ложатся друг с другом…
– Я знаю, что говорят про вас, островитян, – усмехнулся поморец. – Особенно про вашу любовь к мужским и овечьим задницам. Любопытно, как вы отвечаете на эти оскорбления?
– Я не посмею такое повторить… – раб пошёл за господином через просторный холл, к украшенной резьбой лестнице.
– Давай, мне интересно послушать, – Мэйо поставил ногу на ступеньку.
– Мы… говорим о поморцах… Козлотрахи. Сношатели протухшей рыбы. Мягкозадые.
– Открыть тебе один секрет?
– Да, хозяин.
– Я не считаю, что твой народ хуже моего. И что ты – вещь или скот. Человек, лишенный всех прав, остаётся человеком. Судить о нём нужно по словам и поступкам, а не по одежде и клейму.
– Ваши взгляды… очень смелые. Наверно, их мало кто разделяет…
Мэйо тряхнул волосами:
– Меня давно записали в сумасшедшие. Но истина только одна. Если ты ударишь, я почувствую боль. Если ударю я, тебе тоже будет больно. Умнее держаться вместе, а не испытывать друг друга на прочность.
– Меня учили подчиняться, терпеть. Лежать лицом в грязи и смешиваться с этой грязью. Я поверил, что иначе нельзя, что так правильно.
– Можно иначе, – нобиль протянул руку, предлагая пожать запястья. – Не идти протореной тропой общих заблуждений, а выбрать свою дорогу.
– Стать… вашим другом?
– Моим лучшим другом.
Нереус дотронулся до локтя Мэйо, как было принято у геллийцев:
– Это честь для меня, господин.
– Вне дома и официальных сборищ можешь звать меня по имени.
– Я не смогу.
– Ты только что нарëк меня мягкозадым козлотрахом. Неужели так трудно выговорить «Мэйо»?
– Нет, не трудно.
– Тогда скажи!
– Я рад стать твоим другом, Мэйо.
Глава седьмая
Никогда не посещавший элитные бордели геллиец с интересом осматривал комнату. Потолок был невысок, окно совсем крошечное, зато деревянное ложе с резными опорами могло вместить дюжину алчущих плотских утех блудниц.
Мэйо стащил с себя одежду, разбежался и прыгнул на кровать:
– Я поскачу на этих кобылах во славу Веда!
Нереус разделся и аккуратно сложил вещи:
– Мне тоже помолиться?
– Как хочешь.
– Я толком не знаю местных обычаев…
