– Ты что ещё не понял? – спросил у него Мэйо. – Это моя хрюшка-сестра!
– Сам кабан лесной! – Виола высвободилась и сердито задрала нос. – Не желаю с тобой разговаривать. Предатель.
– Меня вынудили так поступить…
– Лжëшь.
– Нет.
– Лжëшь! – она развернулась и подошла к островитянину. – А раб у тебя хорошенький. Йина сказала правду. Нереус?
Геллиец упал на колени:
– Моё почтение, госпожа Виола.
– Твой хозяин – подлец и лгун!
– Госпожа, он… здесь не по своему желанию. Клянусь в этом.
– Да? – девушка смерила брата холодным взглядом. – Тогда у тебя есть шанс заслужить прощение, Мэйо.
– Прошлой ночью Нереус был со мной от полуночи до рассвета. Ему открылись тайны дня Исхода.
– Любопытно. Расскажешь на обратной дороге?
Черноглазый нобиль расплылся в самодовольной улыбке:
– Пренепременно, дорогая сестрица!
Глава одиннадцатая
На обратном пути к особняку Рхеи Нереус начал понимать, почему сар Макрин держал брата и сестру на максимально возможном отдалении.
Мэйо было трудно вытерпеть за упрямство и несносный характер, а его сестра старалась во всём не уступать брату.
И у неё это получалось!
Воздух вокруг близняшек накалился и трещал.
– Рядиться в мужской наряд – неприлично, – фыркнул Мэйо.
– Мне снова пришлось изображать тебя, чтобы уехать, – огрызнулась Виола. – Водить дружбу с рабом – тоже неприлично. Или ты думал, что я об этом не узнаю?
– Когда мне придётся отбыть на войну, хочу, чтобы рядом был тот, на кого можно положиться в любом деле.
– Успокойся, мать не позволит сослать её любимчика в Афарию. Тебе купят хорошее местечко при дворе!
– Я откажусь от него. А куда ты вздумала бежать?
– В Эбиссинию, разумеется. Там знатная женщина может жить в почёте без всех этих брачных условностей.
– Твой побег опозорит нашу семью.
– Можно подумать, твои эскапады в Тарксе приумножают её славу!
– Я не могу тебя отпустить.
– Разве справедливо, что ты станешь кутить в столице, а я обречена гнить на задворках Империи?
– Не я решил твою судьбу. Меня вообще никто не спрашивал!
– Не ори, ты не на форуме, – Виола откинула волосы на спину. – Вели своему рабу встать в колесницу. Я хочу ехать верхом, рядом с тобой.
– Бесстыже раскинув ноги?! – возмущённо спросил Мэйо.
– С каких пор тебя смущают разведëнные в стороны женские ножки?
– Ты – моя сестра. Есть границы допустимого в конце концов.
– Можешь отвернуться раз такой добродетельный.
Нобиль поджал губы:
– Нереус, не отдавай ей гнедого. Я запрещаю!
– Хорошо, – зло прищурилась девушка. – Тогда по приезду сразу пришлëшь мне своего раба для утех!
– С какой стати?
– Ты сношал мою рабыню. Имею право требовать соразмерную компенсацию.
– Она легла со мной добровольно. Я не буду принуждать своего раба удовлетворять твои грязные прихоти.
– Полагаешь, у него хватит духа мне отказать?
– Мы можем поговорить о чëм-то кроме постели?! У тебя на уме только разврат!
– А о чём с тобой говорить? – насупилась Виола. – Как проедает зерно Альтан и не мучает ли его бурление в кишках? Ты знаешь только, как объезжать лошадей и ласкать женщин!
– У меня прекрасное образование, – сердито заявил Мэйо. – Я сочиняю поэмы, знаю наизусть труды многих философов…
– Я знаю их не хуже тебя!
– Ты будешь слушать про день Исхода или нет?
– Послушаю. Но поверить не обещаю.
– Нереус!
Геллиец начал рассказ, стараясь не упустить ни одной детали. По прошествии времени острота полученных во сне ощущений немного притупилась, подробности начали забываться.
Виола слушала, задумчиво перебирая вожжи.
Островитянин украдкой любовался поморской красавицей.
Тонкая и грациозная, словно пантера, она была притягательна, не обладая ни пышными формами, ни роскошными изгибами тела.
Мальчишеская фигура: узкие бедра, слабо выраженная талия, маленькая грудь – усиливала и без того поразительное сходство с братом, но стоило присмотреться получше – и делалось очевидным, сколько мягкой женственности таилось в каждом движении Виолы, в её проницательном умном взгляде.
– Я прочла много книг, – сказала девушка. – Но нигде не упоминалось ничего похожего.
– Согласен, – глянув на неё исподлобья, откликнулся Мэйо. – Это странно. Если погибло столько людей и тланов, должны были сохраниться хоть какие-то свидетельства расправы.
– Почему истина открылась не нам, их прямым потомкам, а безродному геллийцу?
– Нереус, ты знаешь своих предков?
Раб вытер взмокший лоб рукавом:
– Да, хозяин. Они были простыми рыбаками.
– Бесполезно, – нобиль поглядел в небо. – Вопросов больше, чем ответов.
– Давай начнём с простого, братишка. Кто такая Язмина?
– Не знаю. Когда отец приволок меня в храм, жрец сказал, что это древняя болезнь, о которой не принято говорить вне семьи. Она убивает за несколько лет. Излечение невозможно. Лекарства лишь притупят боль и дадут непродолжительное облегчение.
– Я помню, как мама обсуждала это с Рхеей.
Мэйо прищурился и сердито процедил:
– Всё, о чём говорил жрец, сбылось. Кошмары. Помешательство. Ни одна женщина не понесла от меня. Наверно, это наказание за то, что сотворили наши предки.
– Твой раб говорит, они защищались! Им не оставили выбора.
– Фактически выбор был, – возразил нобиль. – Погибнуть или прибегнуть к помощи зла. Уйти в небытие или спастись, заплатив непомерную цену.
– А если… – ахнула Виола. – Теперь это твой выбор? Умереть чистым, не пролившим ни капли крови, юношей или… откупиться чужими невинными жизнями.
Мэйо ответил не сразу:
– Выбор сделали за меня. Жрец дал отцу лекарство и строго наказал поить меня им ежедневно. Сначала я цеплялся за эту спасительную соломинку. А потом решил, что не хочу мучить ни себя, ни родных. Привкус был едва уловимым, но я научился различать его. И только делал вид, что пью. Потом был порошок в пищу. Затем новая настойка. Я выливал вино с ней в цветочный горшок и то растение вскоре погибло. Недавно Йина всучила Нереусу новую отраву, но я запретил ему подмешивать мне всякую дрянь.
