– Ясно. Значит, она попользовалась тобой на славу?
– Так и есть. Пришлось немало попотеть.
Мэйо постарался не выдать волнения:
– Ты блудодействовал с ней?
– Нет, хозяин.
– Ложился в одну кровать?
– Она искала иных развлечений.
– А обо мне… что-нибудь говорила?
– Просила заботиться и беречь вас.
Поморец отвернулся, нервно взъерошил волосы:
– Хочу написать ей письмо. Но не могу подобрать слова. Я знаю их тысячи! Свободно говорю на руанском, поморском и эбиссинском… А нужные никак не сплетаются в строчки!
– Ваша сестра поймёт вас даже с полуслова.
– Я всё делаю не так.
– Дозвольте мне… – Нереус вытер слипшиеся от краски ресницы. – Вскорости опять навестить её. Рассказать о ваших благих стремлениях.
– Ты готов?.. – изумился Мэйо. – К ней? Туда? Опять?
– Да, хозяин.
– Кажется, ты ещё больше сумасшедший, чем я. Когда закончу письмо, передам его с тобой.
– Можно поделиться с вами советом?
– Конечно.
– Не гоняйтесь за изысканностью форм, лучше сосредоточьте усилия на содержании.
После заката Мэйо улëгся в кровать.
Нереус зажëг благовония и сел на лежак.
– Ты можешь уйти, если хочешь, – сказал поморец.
– Я останусь.
– Сегодня, пока ты развлекал Виолу, я перерыл всю библиотеку Рхеи… Но ничего не нашëл.
– Кто-то хотел надёжно похоронить тайну тланов.
– Да, и преуспел в этом.
Геллиец посмотрел на хозяина, скрывая внезапно охватившую радость. Нобиль стал выглядеть гораздо лучше: тени под глазами уменьшились, кожа начала приобретать естественный цвет.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил невольник.
– Голова почти не болит. Дорогая тётушка пичкала меня лечебными водами из особо целебных источников. Редкая дрянь на вкус, но ради спокойствия родни приходится идти на жертвы.
– Мэйо, – Нереус поймал взгляд господина. – Кроме попыток отравить тебя, были и другие покушения?
– А ты – умный парень, рыбак! – рассмеялся нобиль. – Разумеется, были. Но я не связывал их со жрецами. Думал на тех, с кем имел удовольствие схлестнуться.
– И ничего не говорил отцу?
– Никому не говорил. Я привык со всем справляться сам.
– Человек твоего положения мог бы нанять целую армию для охраны.
– Зачем мне армия? У меня есть ты! – поморец схватил подушку и кинул её в Нереуса.
Раб ловко уклонился.
– Какая невыносимая скука в деревне! – убрав руки под голову, заявил Мэйо. – Счастье, что завтра мы покинем это место.
– Не понимаю, чем ты недоволен. Здесь такой пляж… Хочется бежать по нему, ощущая, как влажный песок прилипает к пяткам. Ловить ртом горячий медово-сладкий ветер. Затем смыть пот и натереться сандаловым маслом. Вдыхать его аромат, пропитаться им до кончиков волос. Петь гимны, сплетая венок из роз и гиацинтов. Отдать его самой прекрасной девушке во всей Империи…
– Стихи сочинять не пробовал? – игриво вскинул бровь Мэйо. – У тебя лицо воинственного Ириса, бога лучников, а язык влюблëнного поэта.
– Нет, я не умею создавать певучие рифмы.
– Могу научить. Ничего сложного.
– Если позволишь, я бы прочëл твои поэмы…
– Слева от тебя – сундук. Там валяется парочка сочинений… Из раннего. Повесь светильник и читай на здоровье.
– Свет будет мешать тебе заснуть.
– О, – нобиль закрыл глаза. – Когда охота спать, я не замечу даже факел Туроса, направленный мне в лицо.
– Спокойной ночи, Мэйо.
– И тебе того же.
Нереус достал из сундука и разложил перед собой несколько перевязанных лентами свитков.
Выбрав один наугад, геллиец развернул поэму и погрузился в чтение.
Удар по спине палкой и грубый оклик:
– Стойка!
Нереус глядел перед собой, сжимая в руке учебный меч.
Удар палкой по локтю. Острая боль прошила руку, плечо и затухла где-то между рёбер.
– Спрячь свои мослы, болван!
Несколько мгновений тишины… И снова удар палкой. Хлëсткий, по середине бедра. В очень болезненную точку.
– Разверни корпус!
– Да, наставник, – геллиец с трудом опëрся на пострадавшую ногу.
Удар сзади. Чуть выше пояса. Палка спружинила от позвоночника, оставив на коже вытянутый красный след.
– Молчать! Атака! Шаг! Выпад!
Избитое тело слушалось хуже, чем хотелось бы лихтийцу.
– Шаг! Выпад! – требовал наставник.
Удар палкой по запястью.
Пальцы Нереуса разжались, выпустили рудис…
– Неуклюжий сопляк!
Удар. Удар. Удар.
– Кому нужен воин, теряющий оружие?!
Злость захлëстывает так, что всё краснеет перед глазами. От напряжения в гортани сводит нижнюю челюсть.
– Простите, наставник.
Голос жëсткий, чужой.
Прощения не будет.
– На доску! Лэйс, быстро сюда!
Соперник старше, опытнее и… вооружён. Он глядит с пренебрежением и брезгливостью.
Лэйс. Поморец. Азартный игрок и вор.
Продан за долги по решению суда.
Живёт на особом положении. Спит с женой Гартиса.
Чёрные волосы до плеч. Тëмно-карие, почти чёрные глаза. Глубокие, как омуты.
Он встаёт на край доски уверенно, быстро находит равновесие.
Под деревяшкой пять положенных на бок чурок, по которым она катается, чтобы усложнить бойцам задачу.
Во взгляде Нереуса мелькнула бешеная ненависть: он давно мечтал выдавить эти отвратительные поморские зенки.
– Атака! – скомандовал наставник.
Лэйс, издевательски лыбясь, тычет рудисом в живот геллийца.
Нечеловеческим усилием воли эту боль удаётся стерпеть.
Парень делает попытку отнять меч у соперника. И сразу понимает – удача обласкала другого.
Удар в горло. Потеря равновесия. Падение с доски, лицом в песок.
– Встать! – требует наставник. – На доску!
Кашляя и отплëвываясь, Нереус возвращается на край деревяшки.
– Атака!
Геллиец меняет тактику. Разворачивается боком к противнику, прикрывается правой рукой.
