– Решайся, Мэйо! – подбодрил Кьян. – Мы отлично проведëм время в нашем саду с беседками!
– Да, – молодой нобиль улыбнулся через силу. – Мой раб поедет. На Альтане.
– У меня есть предложение получше! Сегодня дебютирует Апарктий, трëхлетка, от отца Альтана и моей лучшей эбиссинской кобылы. Конь с очень неплохим потенциалом. Хвалить не стану, опасаюсь сглаза.
– О, любопытно! Апарктий?
– Да.
– И какова его цена?
– Тебе как не чужому человеку продам с хорошей скидкой.
– Обсудим за столом?
– Конечно, Мэйо!
Нереус сглотнул комок вязкой слюны, понимая, что сегодня дебют будет не только у Апарктия.
Геллиец научился ездить верхом недавно и ни разу не принимал участия в настоящем состязании-скачке.
Это популярное в Эбиссинии, Поморье и Итхале развлечение на острове имело меньше поклонников, чем панкратион или соревнования по бегу.
Вспомнив, что мыться перед заездом – плохая примета, раб отправился искать кухню, а заодно рассчитывал познакомиться с товарищами по несчастью, в том числе – с Рунако.
Глава пятнадцатая
Домашних рабов кормили под навесом, за длинными столами, у которых стояли грубо сколоченные лавки.
Получив миску с жирной похлебкой и кусок хлеба, Нереус уселся обедать.
Юная афарка принесла ему чашку козьего молока:
– Хочешь яблоко или груша?
– Нет, благодарю, – улыбнулся геллиец. – Ты знаешь Рунако?
– Знать Рунако. Он быть конюшня.
– Я сегодня участвую в скачке.
– Хочешь сказать: победа или нет? Я читать руки, видеть судьба.
– Погадай мне, – согласился Нереус, протянув девчонке монетку.
Она быстро спрятала её в повязку на груди:
– Покажи рука.
Геллиец с любопытством следил, как афарка водит ногтем по линиям на его ладони.
– Ты плыть сюда с другой земля.
– Верно. Мой родной остров называется Геллия.
– Мало видеть радость.
– И это правда.
– Ты думать, что найти свет, но я видеть тьма. Много тьма.
– Говори яснее.
– Скоро будет не так, как теперь. Кто раб, стать хозяин. Кто хозяин, стать раб.
– Мой хозяин станет рабом? – удивился Нереус.
– Разве ты не хотеть так? – спросила афарка.
– Нет, – поморщился невольник.
– Не хотеть видеть его на колени? Бить его плеть?
– Нет! – возмущëнно сказал геллиец. – Я не пожелаю хорошему человеку плохой судьбы. И никогда не подниму на него руку.
– Ты проиграть, – фыркнула афарка и скрылась на кухне.
Странный разговор привёл Нереуса в замешательство.
Поразмыслив, он решил не сообщать про такое поморцу, но быть начеку. Сердце сжималось от дурного предчувствия, по коже бежал холодок…
– Эй, геллиец! – крикнул проходивший мимо раб. – Твой хозяин вздумал нырять возле Зубастой скалы! Поспеши, а не то пропустишь всë зрелище!
Нереус подскочил и в мгновение ока догнал весельчака:
– Что ты сказал про моего господина?!
– Он поспорил с сестрой, что достанет ей осьминога со дна морского. У Зубастой скалы никто не ныряет, там полно этих тварей и они вырастают огромными…
– Твою же мать… – прошипел геллиец. – Где скала?!
– Вон там!
Берег был на значительном удалении от виллы Кьяна. Лихтиец покрыл это расстояние за треть часа.
На узком каменном уступе, напоминавшем огромный клык, стояла Виола и восемь девушек-рабынь.
Некоторые жалобно всхлипывали, другие с тревогой глазели на море.
Протиснувшись мимо невольниц, островитянин спросил госпожу:
– Где ваш брат?
– Он выдвинул условия. Никаких мужчин. Здесь могу быть только я и мои служанки.
– Где ваш брат? – повысил голос Нереус.
И Виола не выдержала. Сорвалась на крик.
– Сиганул в воду! И велел ждать! Мы ждëм, но его до сих пор нет! Я не знаю, как долго он может дышать под водой!
Не тратя время на раздевание, геллиец разбежался и прыгнул в море.
Набрал побольше воздуха.
И нырнул.
Осьминогов он не боялся.
На острове издавна слагали легенды об отважных ныряльщиках, которые побеждали этих морских гадов голыми руками. Зимой осьминоги уходили на глубину, а летом предпочитали мелководье.
Проплыв под водой, Нереус вынырнул чтобы подышать.
– Нашел его? – крикнула Виола.
– Нет.
– Ищи! – девушка была на грани истерики.
Раб погружался в пучину снова и снова, но безрезультатно.
Выбившись из сил, Нереус кое-как забрался обратно на скалу:
– Позвольте… мне… отдышаться… И я… продолжу…
За спиной Виолы плакали служанки. Она держалась стойко, хотя и понимала – надежды почти нет.
– Зачем я только согласилась на этот дурацкий спор?!
– Я найду… его… Обещаю…
По лицу Нереуса стекала вода.
Он упрямо смотрел в море.
И почувствовал, как наворачиваются слëзы.
Желая скрыть это ото всех, невольник вскочил на ноги, чтобы снова броситься в глубину…
Одна из рабынь истошно завизжала и спрыгнула со скалы в море.
Другие, заголосив от ужаса, последовали её примеру.
Нереус принял боевую стойку, готовясь встретить кулаком любое чудище…
По узкому каменному уступу скачками мчался Мэйо с осьминогом в руках.
Увидев брата, Виола взвизгнула и запрыгнула к геллийцу на руки:
– Убери! Убери эту дрянь!
Поморец расхохотался и швырнул моллюска под ноги островитянину.
Лихтиец скривился от удушливой вони дохлятины.
– Я выиграл, сестрица! – торжествовал нобиль. – Моя взяла!
Виола крепче прижалась к Нереусу, обвивая руками его шею и уткнувшись лицом в мокрую тунику раба.
– Где ты… вы, господин, нашли моллюска? – поинтересовался невольник.
Мэйо охотно поделился историей:
– Мальчишки рассказали мне, что гуляли по берегу и обнаружили мëртвого осьминога. Я попросил их держать это в тайне. А когда Виола в очередной раз растопырила на меня свои перья, предложил ей пари. Мол, нырну с Зубастой скалы и вернусь с осьминогом. Она не поверила, что у меня хватит на это смелости. Да, сестрёнка?
