– Что именно?
– Она видела тьму. "Скоро будет не так, как теперь…" Кто был рабом, станет хозяином. И наоборот. Сказала, что я смогу поставить тебя на колени, бить плетью…
– Мне сложно оспорить это утверждение, – грустно улыбнулся поморец. – Ты выше меня, сильнее и выносливее. Я не держу при себе оружия, а на кулаках вряд ли смогу долго сопротивляться. Пара крепких ударов – и никакая плеть не понадобится.
– Что ты такое говоришь?! – пришëл в негодование лихтиец. – Мы ведь друзья!
– Если бы ты проиграл скачку… – В глазах Мэйо заискрилось пламя. – Нëс бы наказание у столба, пока твой друг упивался вином на подушках.
– Ты не виноват, что в мире полно несправедливости.
– Она, как тьма, Нереус… Повсюду. Развеешь в одном углу, сгущается у тебя за спиной.
– Не ходи против неё в одиночку. Я буду рядом, прикрою, если потребуется.
– А слышал такую поговорку… – озорно заулыбался Мэйо. – Что мужчине не стоит подпускать геллийца к своему тылу?
– Да пошëл ты! – сердито буркнул раб. – Допекли уже эти шуточки!
Заразительный смех поморца заставил невольника обуздать гнев:
– Ну, правда… Сколько можно?
– Так это правда?!
– Нет! – рявкнул островитянин.
– Кулаки зачесались? – ехидно поддел Мэйо.
– И не рассчитывай, что сможешь меня спровоцировать. Я – само спокойствие.
– Поспорим?
– Нет.
– Геллийца ответ! – заржал нобиль и пустил коня галопом.
Апарктий, не дожидаясь команды, рванул следом.
Нереус подставил загорелое лицо ветру.
Вопреки всему он был счастлив.
Глава восемнадцатая
На рынке небольшого поморского городка продавались разнообразные вотивы.
Нереус плохо разбирался в предметах для подношения богам и хотел взять связку крашеных деревянных рыб.
– Далась тебе эта рыба! – громко заявил Мэйо, присмотрев кое-что поинтереснее. – О чём просить собрался? Об улове?
– А ты о чëм попросишь?
– Вот! – Нобиль радостно указал на прилавок с глиняными пенисами. – Желаю изливать семя, как Вед! Поэтому возьму ту свистульку с широким стволом и тремя отверстиями. Если налить в неё молока и хорошенько дунуть…
– Можно без подробностей? – взмолился раб.
– Ладно. Тебе советую вон тот, с узором и надписью «Твёрже камня». Мой приятель купил такой и не пожалел. Смог каждый день и не по разу, а до того имел проблему… Ну, ты понимаешь…
– У меня нет подобных проблем.
– Купи и не будет!
– Хозяин, а что берут в тех случаях, когда хотят возбудить к себе интерес девушки?
– Еë сиськи. В обе руки.
Лихтиец усмехнулся:
– Хорошая шутка.
– Это не шутка, – нобиль указал подбородком вглубь рынка. – Поищи там глиняные титьки. Две штуки. Постарайся не ошибиться с формой и размером. Иначе может не сработать.
– Если ты меня разыграл… – качая головой, прошипел Нереус. – Я тоже над тобой подшучу.
– Не надо. Я говорил серьезно.
Островитянин прошёл в указанном направлении.
На широком прилавке лежали десятки керамических вотивов-грудей с торчащими кверху сосками.
Обалдев от такого разнообразия, геллиец растерянно водил взглядом. Как назло, в основном были чересчур крупные, с замысловатыми узорами и пошлыми надписями…
– Выбирай, не стесняйся! – подбодрил продавец. – Какие у твоей подруги? Есть словно груши, есть округлые персики…
– Мне самые маленькие, – выпалил Нереус.
Торговец усмехнулся и кивнул:
– Понимаю. Для таких целей тоже имеются варианты. Речь о юноше или о зрелом мужчине?
Лихтиец покраснел от гнева и хотел было высказать в ответ пару смачных ругательств, но заметил вальяжно вышагивающего Мэйо и передумал.
– Как у него! – раб ткнул пальцем в сторону нобиля. – В точности, как у него.
– Сейчас принесу, – обрадовался продавец. – С украшениями?
– Да.
Нереус расплатился и забрал товар:
– Теперь в храм, хозяин?
Мэйо насмешливо глянул на его покупку:
– Что это за глиняные лепёшки? У меня и то больше.
– Не больше, – фыркнул островитянин.
– Больше. И я снова мог бы пошутить про гел…
– Хватит.
– Или даже про нашу с тобой взаимную симпатию…
– Довольно.
– Но неужели речь о Виоле?
– Я не стану отвечать.
– Почему?
– Не желаю выслушивать бесконечные насмешки, – сказал невольник. – Дай мне привести в порядок мысли перед молитвой.
Святилище Веда располагалось в небольшом круглом здании с внешней колоннадой и высокой мраморной лестницей. У подножия бил целебный источник.
Внутри храма стояли белоснежные изваяния морских коней и переливчато журчал фонтан.
Мэйо водрузил глиняный фаллос на постамент и громко зашептал:
– Хочу изливаться… изливаться, как ты, Земледержец… Каждую ночь и днём по семь раз…
Нереус положил свой вотивный дар и мысленно попросил богов помочь в непростом сердечном деле.
Увидев знатного посетителя, из глубины храма появился седой жрец. Рассчитывая на денежное подношение, он приблизился к нобилю слишком близко…
Наследник Макрина ловко схватил фламина за мантию.
– Благодетельный Готто? – изумлëнно спросил юноша.
– М-мэйо? – не меньше удивился жрец.
– А вы тут какими судьбами?
– Твой достопочтенный отец, храни его Вед, пожертвовал деньги на новый барельеф в главном храме, – быстро совладал с собой фламин. – Я прибыл за местным скульптором-камнерезом, прославленным мастером, которому хочу доверить эту работу.
– Мы можем поговорить наедине?
– Думаю, да. Мне интересно узнать, как ты поживаешь, как твоё самочувствие…
Нобиль щелкнул пальцами, дав знак Нереусу следовать за собой.
– Ох, Мэйо, сколько воды утекло, сколько чаш я вылил на алтарь за твоë здоровье… – Готто сложил руки у груди.
При ходьбе мантия жреца шуршала, как старая змеиная шкура.
Геллиец внимательно слушал, намеренно изобразив глуповатую мину деревенского простачка.
– Да, вы говорили, что я и трёх лет не протяну, – напомнил Мэйо.
