Наследник Макрина видел кровь, пропитавшую тунику Нереуса.
Чувствовал: кажущаяся пустяковой рана – опасна. Очень опасна.
Сика легко разрубила бы палтух, но словно неведомая сила пришла на помощь Мэйо.
Вражеский меч застрял в жерди.
Пары мгновений хватило нобилю, чтобы воспользоваться этой ситуацией.
Он максимально сократил дистанцию и вмазал кулаком по шее пирата.
Не помня себя от ярости, Мэйо добавил ещё несколько ударов. Свалил противника на землю.
Бил ногами без всякой пощады.
В это время парень со сломанной челюстью поднялся. Его шатало. Боль затуманила глаза.
Мэйо подхватил палтух и левой рукой вытащил из него сику.
Ткнул деревяшкой валявшегося в пыли наймита сначала под рëбра, затем в пах.
Развернулся.
Выписал качавшемуся на нетвёрдых ногах парню по затылку.
Перехватил сику поудобнее.
Длинная жреческая одежда мешала благодетельному Готто спасаться бегством. Он семенил, успев уйти довольно далеко по улице.
Мэйо выбросил палку, сжал рукоять меча и кинулся вдогонку.
– Нет! – закричал Нереус.
Хитрым приëмом он обманул пирата, вогнал острие клинка тому в живот, чуть повернул и вырвал из плоти, нанеся смертельную рану.
Геллиец прижал к боку ладонь и вприпрыжку последовал за хозяином.
Один труп и четверо раненых, двое из которых не дотянут и до полуночи… Такова цена нелепого противостояния упëртого паренька из благородного семейства и старого трусливого фанатика…
Потный, перепуганный фламин споткнулся, нелепо взмахнул руками и опрокинулся навзничь.
Мэйо занëс над ним сику:
– Зарублю, грязная тварь!
– Нет! – простонал Нереус.
Он прыгнул, обхватил руки господина:
– Стой! Прошу тебя!
Взгляд Мэйо обжëг лицо невольника.
– Пожалуйста… – У раба задрожали губы.
Опомнившись, нобиль опустил меч:
– Ты ранен. По его милости.
– Я в порядке. Идëм за лошадьми. Поедем скорее отсюда.
– М-мэйо… – прошептал фламин.
– Заткнись! – рявкнул Чёрный Дракон. – Не смей произносить моё имя! Проклинаю тебя! Весь твой род! Гореть вам в подземном огне и обратиться в пепел!
– Тише, – Нереус положил вымазанную кровью ладонь на плечо господина. – Тише, хозяин. Прояви милосердие. Пусть знает, что ошибался на твой счёт, называя одержимым тьмой демоном.
– Т-твоя сила не от Веда… – пробормотал Готто. – Она древнее… С тёмных времён…
– Да пошëл ты, – фыркнул Мэйо. – Ничего вы не знаете и знать не хотите. Сам разберусь, без вашей помощи. Отцепитесь уже от меня, чушеплëты Мертовы!
Он сердито сплюнул и протянул руку геллийцу:
– Идëм, друг. Прости, что не послушал и высмеял твои слова.
– Пустое… – поморщившись, Нереус опëрся на предплечье нобиля. – Только перестань делать дурацкие намëки. Это обидно.
– А слышал шутку про геллийца и фавна?
– Нет.
– А про геллийца и кентавра?
– Нет.
– А про геллийца и…
– Да чтоб тебя, Мэйо! Прекрати!
– А про…
– Геллийца?
– Нет. Про птиц.
– Про каких ещё птиц?
Нобиль зажмурился и выпалил:
– Про тех, что друг друга в задницы клюют!
Нереус помолчал, а затем, не стесняясь в выражениях, сообщил Мэйо всё, что про него думал.
Спустя час, в дороге, друзьям стало понятно, что драка с наймитами привела к более серьезным последствиям, чем казалось вначале.
Нереус клонился к шее лошади. Его била крупная дрожь.
– Как ты? – спросил Мэйо, придерживая Альтана.
– Терпимо, – морщась, ответил раб.
– Сделать привал?
– Нет. Похоже, это яд, – тихо сказал островитянин. – Клинки были отравлены.
– Проклятье, – нобиль ударил себя по бедру. – Афарская гниль! Стоило прикончить за это седого ублюдка Готто…
– Ты обещал никого не убивать. Сдержи слово.
– Я старался. Но…
– Жрец прав на счëт колдовской силы. Что-то в тебе… нечеловеческое, – геллиец вытер губы. – Оно проявляется иногда… Так отчëтливо. Это пугает. Прости за откровенность.
– Я тебе простил даже "говнюка патлатого". С какой стати мне обижаться на "нелюдя"?
– Наверно потому, что ты – патлатый поморский говнюк, – островитянин с усмешкой выплюнул слова. – Икра лягушачья… И яйца у тебя, как у зяблика.
– У меня шары льва!
– И член ëжика.
– Могучий фаллос истинного жеребца!
– Ëжика, – насмешливо хмыкнул Нереус. – Живи с этим, хозяин. А мне… Как видишь, недолго осталось…
Мэйо посерьëзнел:
– Нужно добраться до моей спальни. И побыстрее.
– Желаешь напоследок… меня отыметь? – рассмеялся невольник.
– О, да, геллиец! – нобиль показал в улыбке зубы. – Хочу присунуть тебе поглубже…
– Излиться, как Вед? – от смеха нещадно заныла рана в боку, но лихтиец не мог себя сдержать.
– Излиться на зависть Веду! – во всю мощь лëгких выкрикнул Мэйо.
– Сукин ты сын, поморец…
– Говори со мной, – твëрдо произнëс наследник Макрина. – Оскорбляй. Неси любую чушь. Только не молчи.
– Почему?
– Ты должен оставаться в сознании. Так долго, как сможешь. Это сейчас очень важно.
– Не хочу я с тобой говорить…
– Говори с Апарктием и Альтаном. С полями. С небом. Со своим богом. Как его? Забыл!
– Дэйпо.
– Вот, скажи Дэйпо, что хочешь пожить ещë.
– Вина хочу… И фиников.
– Может, споëм?
– Нет.
– Напой что-нибудь по-геллийски.
– Отстань, прилипала! Лучше бы я подыхал в одиночестве! За что мне такое наказание?
– Завтра! Завтра! Завтра! – прогорланил Мэйо начало знаменитого в Империи военного марша. – Завтра добудем победу!
– Завтра добудем победу, – шëпотом повторил Нереус.
– Мечами прорубим к ней путь!
– И пифос осушим, приятель…
– И снова споëм эту песню!
