Должно понимать, что более прочего, оно любит толпу, которую легко разъярить, словно раненого зверя, принудив в одно мгновение позабыть доброту и сострадание.
Уподобляясь жидкому тягучему меду, Зло стекает с позолоченных вершин в низкие места: недаром в бедных кварталах, где человек быстро скатывается на дно жизни, оно, имея почти неограниченную власть, липнет к каждому, кого коснется, и к тем, кто сами, вольно или нечаянно, дотронутся до него.
Даже человек истинно добрый и безупречный рано или поздно не устоит перед нападками Зла, которое вторгается не тотчас, а постепенно и скрытно.
Того, кто осмелится проявить стойкость духа и воспротивиться Злу, оно или убивает, или вытесняет как можно дальше – за свои пределы – подобно реке, что исторгает из глубин и уносит прочь маленькую щепку.
В пути ее швыряет на перекатах и может затянуть опасный водоворот, равно как и непокорного Злу, бегущего без оглядки, преследуют многочисленные напасти. Долгие скитания в поисках хотя бы временного убежища нередко приводят страдальца к гибели.
Для него действительно волнующим становится вопрос: а возможно ли побороть Зло и как?
Задумайтесь, по силам ли человеку одолеть солнечный свет? Если утаиться в тёмном подвале, он все равно будет литься на землю: алый утром и багровый по завершении дня…»
– Хватит! – взмолилась Виола. – Это слишком тяжело для моего понимания.
– Что тут непонятного? – искренне удивилась Канна.
– Зло. Добро. День. Ночь. В твоём возрасте следует читать о любви, о подвигах прекрасных юношей, а не это занудное брюзжание.
– Руф пишет очень интересно. Про Восьмиглазого бога и про то, что никакого царства Мерта на существует.
– Как не существует? – удивилась Виола. – Всем известно, что легендарные герои спускались в загробный мир и бились там с жестокими демонами.
– Руф говорил с человеком, который нашëл вход в это царство, спустился туда и вернулся назад. Он рассказал, что не видел ни демонов, ни Мерта. Там были пауки, тысячи тысяч пауков, и Восьмиглазый Бог, пожелавший открыть людям истину.
– Где же тот волшебный вход?
– Не веришь? – насупилась Канна. – В Афарии. Руф подробно нарисовал карту. Он советник при императоре Клавдии. Очень уважаемый человек.
– Ясно.
– Дядя Ливий тоже посмеялся надо мной.
– Я не смеялась, – примирительно сказала Виола.
– Ты ведь не хочешь за него замуж?
– Почему ты так решила?
– Восьмиглазый Бог сказал нам: «Пусть всякий юноша и всякая девушка идут вместе лишь по взаимному согласию и любви!» Он против имущественных и политических браков.
– Ливий уже выбрал тебе жениха, – догадалась Виола.
– Скоро я уйду от него и стану жрицей Восьмиглазого. Ты будешь навещать меня в храме?
– Да, конечно, моя дорогая.
– Благодарю, – Канна протянула ей руку. – Надеюсь, Оракул предскажет счастливую и весëлую свадьбу.
– Я тоже на это надеюсь.
Хижина провидца оказалась небольшой пещерой, выдолбленной в серой скалистой породе.
Рабыни поставили возле входа корзины с дарами.
Виола робко шагнула внутрь и увидела слепого старика, раскладывающего на камнях птичьи кости.
– Ты чуть не опоздала, – скрипучим голосом произнëс Оракул.
– Я…
– Свадьба, – перебил старик. – Желаешь послушать про свадьбу… Я вижу. Вижу…
Он помолчал, скребя пальцами по вытянутому подбородку, и наконец заявил:
– Вижу свадьбу белую. Много птиц в небе и цветов под ногами. Вижу свадьбу золотую. Медные трубы возвестят о ней в каждом городе и в каждой деревне. Вижу свадьбу красную. Тысячи мечей, устремлëнных вверх. Тысячи славящих твоë имя. Это всë, что я вижу. Теперь уходи.
Виола испуганно выскочила из пещеры, бегом кинулась к лектике.
– Что сказал Оракул? – взволнованно поинтересовалась Канна.
Бледная девушка вцепилась в еë пальцы:
– Не знаю. Это было страшно.
– Ты не запомнила?
– Запомнила. Какие-то птицы, цветы, мечи и трубы…
– Значит, свадьба состоится. Всë хорошо. Успокойся.
Виола замахала руками перед лицом, стараясь глотнуть прохладного свежего воздуха:
– Ещё он сказал, что тысячи станут прославлять моë имя.
– Здорово! Тебя ждут почëт и слава. Оракул никогда не ошибается.
– Ох, мне бы собраться с мыслями… Очень странное предсказание…
– Хорошее предсказание. Тебе нужно развеяться, восстановить душевные силы.
– Только не говори, что зовëшь меня в паучий храм!
– Нет, есть в городе одно местечко. Уверена, тебе понравится…
– Какое?
– Знаменитые силладские термы.
В послеполуденные часы у женской термы было немноголюдно.
Виола отбросила занавеску и с интересом разглядывала длинное здание, предназначавшееся для омовений и отдыха.
– Тебе обязательно понравится, – улыбнулась Канна. – Там есть зал с уникальной пенной купелью. Кажется, словно ныряешь в облаках!
– Звучит чудесно!
– Пока ты отдыхаешь, я загляну в гости к подруге. Она живëт на соседней улице.
– Хорошо, увидимся позже.
Виола позвала с собой дюжину рабынь.
Весëлой толпой девушки устремились к термам, предвкушая множество разнообразных развлечений.
Внезапно Йина остановилась, что-то шепнула другой невольнице, та передала третьей, и служанки громко прыснули.
– Над чем вы хихикаете? Расскажите мне! – с улыбкой потребовала Виола.
– Госпожа!
– Хозяйка!
– Там!
– За кипарисом!
– Да что там? – не выдержала дочь Макрина.
– Прячется Нереус…
– Быть этого не может! – возмутилась Виола.
– Я узнала его! – гордо заявила Йина. – Прячется в тени!
– Что он тут забыл? – спросила еë подруга.
– Может, и господин Мэйо здесь?!
– Подглядывает!
– Вот бесстыдники!
– Точно подглядывают!
Виола прищурилась и мстительно сказала:
– Сейчас узнаем! Ловите, девочки! Хватайте, распутника!
С визгом молодые охотницы побежали в кипарисовую аллею.
Услышав приближающихся рабынь, геллиец заметался в зарослях, но отступать было некуда.
