– Мне тоже нравятся пикантные забавы, – облизнула губы Като. – Прогони служанок, от них много шума. Я хочу слышать только плеск воды и наше дыхание.
Нереус понял, что ему не позволят улизнуть. Пальцы блондинки всё ещё сжимали его член: сжимали умело, не давая ослабнуть.
Когда все невольницы ушли, в зале под куполом стало тихо.
Като отпустила геллийца и притянула к себе Виолу:
– Мы не будем спешить, дорогая… Я должна узнать тебя всю…
Брюнетка прикрыла глаза, разрешив ласкать себя без какого-либо стеснения.
Почти невинные прикосновения к волосам, шее и плечам стали дополняться горячими поцелуями.
Нереус оторопело следил за ними. Так близко, на расстоянии вытянутой руки… И так страстно, как он даже вообразить не мог, две знатные особы припадали к губам друг друга и сплетались телами.
Парень судорожно глотал ртом воздух.
Маленькая грудь Виолы оказалась очень чувствительной. Когда язычок блондинки скользил по ней, сестра Мэйо стонала в полный голос.
Като охотно разрешала молодой любовнице теребить свои крупные соски с тëмными, широкими ареолами.
Блондинка медленно оттеснила Виолу в угол, заставив прижаться спиной к груди Нереуса.
– Держи свою госпожу крепко, мальчик-раб…
Лихтиец обнял девушку за талию, чуть приподнял, ощущая, как сползает с головы парик…
Виола широко развела бедра и вся выгнулась, закричала, когда улыбающаяся Като воспользовалась её доступностью.
Пальцы блондинки двигались быстро, распаляя любовный жар.
Голова Виолы металась на плече островитянина.
И Нереус не утерпел, начал робко целовать чужую невесту.
На пике наслаждения она вновь вскрикнула и затихла.
Като отплыла и вылезла из купели:
– Непременно воспользуйся моим предложением, дорогая. Сегодня лишь прелюдия к настоящему веселью.
– Я… Я приду…
– Позаботься о своей госпоже, мальчик-раб. И передай хозяину, что я скучаю по нему. Если хочет сделать мне подарок, пусть купит кулон в форме паука с восемью жемчужными глазами. Ты хорошо запомнил мои слова?
– Да, госпожа. Кулон в форме паука с жемчужными глазами.
Она ушла, покачивая бëдрами.
Виола развернулась лицом к Нереусу, обхватила его за шею:
– Вынеси меня из воды.
Геллиец, выбравшись из купели, бережно опустил молодую госпожу на деревянный лежак.
– Укрой меня.
Раб принëс из ниши в стене сухую чистую простыню.
– Ляг рядом.
– Госпожа…
– Я знаю, о чëм ты попросишь. Хочешь снова поскорее сбежать к Мэйо.
– Он запретил мне ложиться с вами.
– Почему?
– Я не могу сказать.
– Он что… ревнует?
– Я не могу сказать.
Виола улыбнулась:
– Ты ведь слышал? Это была возбуждающая аппетит закуска. Мне не терпится попробовать основное блюдо.
Геллиец опустился на колени:
– Простите, госпожа. Я боюсь вашего гнева, но и гнева Мэйо страшусь не меньше.
– Ты можешь доставить мне удовольствие по-другому…
– Как, госпожа?
– Ртом. Умеешь?
– Нет, госпожа. Меня готовили как меченосца, не как ублажателя.
– Иди, – разрешила девушка. – Иди к брату. Достань ему паучий кулон. А ещё… Скажи Мэйо, что меня ждëт не менее славное будущее, чем его. Так напророчил Оракул. И он никогда не ошибается!
Глава двадцать четвëртая
Мэйо уселся на парапет фонтана, откусив приличный кусок пирога, купленного у гуляющего по площади торговца:
– Рад за сестру. Правда, рад.
Нереус кивнул:
– Я сказал, что ты запретил мне ложиться с ней. И ушёл.
– Знаешь… – скривил губы поморец. – С каждым днëм я всë больше тебя уважаю. Нужно иметь много смелости и выдержки для такого поступка.
Геллиец упëр кулаки в мраморную плиту:
– Я люблю её. И не хочу так, скрывая чувства, словно у меня их нет.
– Можешь не верить, но я отлично понимаю всю глубину твоего негодования. И всë же рабство в некоторой степени освобождает от груза ответственности, перекладывая его на плечи хозяина, – Мэйо доел пирог и отряхнул руки. – А мои поступки – только моя ноша. И я принуждаю себя еë тащить.
– Ты примешь приглашение госпожи Като?
– Это тот случай, когда у меня нет выбора, – усмехнулся поморец. – Тоже касается и дорогого подарка. Кулон встанет в немалую сумму, но придëтся облегчить свой кошелëк.
К щекам геллийца предательски прилила краска:
– Хозяин, ты знаешь, как доставить женщине удовольствие ртом?
– Нобилям запрещено подобное непотребство. Но есть одна книга… С пояснительными картинками. Я храню еë под замком и никому не показываю. Если интересуешься…
– Нет, – выпалил Нереус.
– Точно?
– Я… Нет! Мужчина на должен о таком думать.
– Картинки довольно пикантные.
У лихтийца между лопаток заструился пот:
– Ты их разглядывал?
– В мельчайших подробностях.
– Тогда можно?..
– Угу, – кивнул Мэйо. – Мне пора возвращаться к Ливию. Как всегда, перерыв объявили на самом интересном месте. Хочу послушать дискуссию об афарской военной кампании. Говорят, мы терпим одно сокрушительное поражение за другим.
– Императору стоило бы упрочить союз с Эбиссинией.
– К сожалению, у Клавдия нет детей, и политический брак невозможен. В целом, ситуация на юге оставляет желать лучшего. Про север и вовсе умолчу.
– Мне отправляться за кулоном?
– Договорись, чтобы его принесли в дом Ливия не позднее завтрашнего вечера. Все расходы я оплачу.
– В храме наверняка попросят сделать пожертвование…
Мэйо снял с шеи небольшой мешочек с деньгами:
– Возьми. Поешь где-нибудь, загляни в бордель, купи дары… Я проторчу на форуме до ночи, так что не торопись возвращаться. Отдохни так, как хочется тебе. Договорились?
– Благодарю, хозяин.
– Можешь даже напиться, – заговорщицки прошептал поморец. – После того, что ты увидел в термах, я бы точно напился.
Нереус опустил голову, чтобы никто из случайных прохожих не заметил, как он зубоскалит перед господином.
