– Я пожелал этих.
– Зачем? Объясни!
– Хочу дать им то, что заслуживает каждый. И носитель ихора, и последний невольник.
– Я не понимаю, о чем ты ведёшь речь.
– О счастье любить и быть любимым.
Виола приоткрыла рот, в изумлении глядя на брата.
Мэйо улыбнулся:
– Твоë счастье в обмен на их счастье. Только и всего. Моей выгоды в том нет, но и убытка тоже.
– Как ты намерен убедить Ливия?..
– Тс-с-с, – усмехнулся поморец. – Это моя забота. Согласна?
– Поклянись, что не пытаешься обмануть меня или подшутить!
– Клянусь.
– Хорошо, я напишу тебе дарственную. Чисто из любопытства.
– Благодарю и желаю отлично повеселиться.
– Ты тоже развлекись на пирушке, – Виола с теплотой посмотрела на брата. – Какой ты всё-таки у меня странный… И в словах, и в поступках.
– Обнимемся?
– Конечно!
Она прижалась к груди Мэйо:
– Я буду скучать по тебе, милый братик.
– И я, – прикрыл глаза поморец.
Над Силладом сгустились сумерки.
Нереус вышел из дома и набросил на плечо сумку. В ней лежал кошель с монетами, подписанные Мэйо бумаги, обезболивающие лекарства поморца и целебные мази.
В саду шумела женская гулянка. Под озорные мелодии ноги сами пускались в пляс.
Геллиец увидел танцующих среди рабынь Виолу и Като. Аристократки взмахивали длинными подолами, кружились, хлопали в ладоши.
Островитянин жадно разглядывал сестру хозяина и не мог наглядеться.
Красивая и недоступная… Полубогиня-тлания, которая, возможно, никогда не узнает, что сегодня чужой раб будет сражаться за её счастье не на жизнь, а на смерть.
Окна мужской половины дома горели ярче обычного. Там пировали нобили, и Мэйо поднимал заздравные кубки, осыпая лживыми комплиментами Ливия.
Мэйо, на прощание крепко обнявший Нереуса и шепнувший ему:
– Не дай себя убить.
Мэйо, чье сердце от волнения колотилось так, словно он сам должен был шагнуть на песок злосчастной ямы.
Мэйо, не догадывающийся, насколько это оказалось важно для его раба – ощутить настоящую поддержку друга в трудный час.
Бешеный стук сердца был красноречивее всех клятв, заведений и обещаний.
Нереус понял, что тлан действительно боится потерять не вещь, не дорогую собственность, а близкого по духу человека.
– Ты чего тут отираешься? – грубо спросил привратник.
– Господин Мэйо послал меня в город. Я должен привести к нему приглянувшуюся шлюху из борделя, где он изволил недавно отдыхать, – без запинки солгал лихтиец.
– Разрешение у тебя есть?
Меченосец протянул бумагу с печатью:
– Да. Хозяин велел показать это вигилам, если те остановят на улице.
– Так иди быстрее, тупая скотина! Не заставляй его ждать! – мужчина схватил невольника и вытолкал за ворота. – Беги со всех ног, бестолковый мальчишка!
Нереус побежал.
Неспеша.
Согревая мышцы.
Разгоняя кровь.
Страха не было. Только желание поскорее закончить трудное дело.
Он зашëл в кабак и на словах передал отцу Лауры короткое послание от Мэйо.
Выслушав раба, мужчина кивнул:
– Конечно, я помогу.
Он позвал дочь и велел постелить геллийцу в небольшой каморке у лестницы.
Укладывая на матрас набитую соломой подушку, девушка спросила у меченосца:
– Для меня тоже припасено поручение?
– Очень важное, – Нереус взял её за плечи. – Пожалуйста, запомни и ничего не перепутай.
Он подробно рассказал о плане Мэйо, и Лаура улыбнулась:
– Мне не терпится снова его увидеть. Твой хозяин – очень добрый и красивый, как морской бог.
– Я тоже надеюсь, что сегодня мы простились с ним не навсегда.
– Будешь ужинать?
– Что-нибудь лëгкое и немного вина.
– Бои начнутся в полночь. Ты ещë успеешь и поесть, и отдохнуть, и помолиться.
– Поцелуешь меня на удачу?
Лаура ответила не словом, а действием: прильнула к губам Нереуса и долго не размыкала объятий.
– Возвращайся сюда с победой, – весело сказала девушка.
– Я постараюсь.
Ближе к полуночи геллиец вынул из сумки лекарство, притупляющее боль, и выпил ровно столько, сколько посоветовал Мэйо.
В комнату заглянул отец Лауры:
– Пора идти. Ты готов?
– Да, – сказал меченосец, поднимаясь с лежанки.
Вдвоём они зашагали по тёмным переулкам на окраину Силлада.
– Зло только от этих боëв, – проворчал мужчина. – Дурное занятие.
– Я вызвался не ради денег. На кону счастье моих друзей и любимой девушки.
– Тогда желаю тебе удачи.
– Благодарю.
Оставалось уладить последние формальности.
Нереус отыскал главного распорядителя и отдал ему верительные письма с печатью Дома Морган.
В документах, подписанных Мэйо, значилось, как надлежит поступить с выигрышем в случае победы его раба.
На случай проигрыша было указано, где похоронить тело невольника.
– Чудно, – цокнул языком распорядитель. – Неужто ему не всë равно, где станут гнить твои рабские кости? Охота выбрасывать такие деньги на погребение?
– Мой хозяин богат и славится своеобразными поступками. Кроме того, он имеет привычку досконально проверять исполнение своих поручений.
– Последнее у него от родителя. Сар Макрин известен скрупулëзным отношением к деталям.
– Я плохо знаю отца хозяина.
Распорядитель позвал старшего помощника:
– Высокородный господин Мэйо из Дома Морган уведомляет нас, что заключил спор с будущим зятем, господином Ливием, о том, чей раб сражается лучше. Высокородный Мэйо предлагает испытать невольника из Геллии против гладиатора господина Ливия.
– Я помню этого раба, – сказал помощник. – Он уже сражался и понравился зрителям.
– Придумай ему звучное прозвище и удвой ставки на бой.
– Будет исполнено. Эй, геллиец, сперва дерись не в полную силу, разогревай толпу, покажи ей своего внутреннего зверя. Как почуешь, что запахло горячим, спусти его с поводка. Усëк?
– Да, я всë понял, – спокойно ответил Нереус.
