Он ушëл в сторону и прислонился спиной к дереву, ожидая начала состязаний.
Сперва островитянин следил за дерущимися в яме невольниками, а затем высмотрел зрелище поинтереснее.
Высокий полукровка эбиссино-поморского происхождения, доверенное лицо прохвоста Ливия, устроил разборки с главным распорядителем боëв.
Первый активно жестикулировал, второй тряс перед лицом оппонента верительными документами.
Пока бушевал скандал, приведённый полукровкой рон-руанский гладиатор с ухмылкой подошëл к меченосцу.
– Приветствую, светлоголовый!
– И тебе хорошо потеть, бритая голова.
– Векос.
– Нереус.
– Ты с какой арены? Из Парты?
Геллиец помотал головой:
– Я не из вашего племени. Охраняю высокородного нобиля.
– За что же он тебя так невзлюбил, что бросил сюда умирать?
– Я сам вызвался.
Полукровка, пунцовый от гнева, подскочил к лихтийцу:
– Откуда у тебя эти письма, да? Не было никакого спора, да? Кто подделал печать твоего хозяина, да?
– Следи за языком, да! – хищно осклабился Нереус. – Мой хозяин – полубог, носитель ихора. Его слово – священно. Обвиняешь во лжи – предоставь доказательства, иначе пойдëшь под суд за клевету на прямого потомка тланов.
– Глаза вниз, да! – завизжал полукровка.
– Отсоси, да! Я пришëл драться, а ты можешь сбегать, пожаловаться моему хозяину. Заодно отсосëшь и у него!
– Что сказал, да? Тебя приколотят к кресту, да!
– Ну, хоть не повесят на твоëм длинном языке!
Векос заржал во весь голос.
– Убей его, да, – прошипел полукровка. – Понял, спатарий, да?
Гладиатор изобразил покорность:
– Будет исполнено.
Довольный полученным ответом прислужник Ливия с гордым видом удалился на приличное расстояние.
– Как я от него устал… – выдохнул Векос.
– Понимаю. Мерзкий тип.
– Он обещал мне другого соперника.
– Это долгая история.
– Хозяева играют нами, как фишками, меняя по своему желанию и выкидывая с доски. В Рон-Руане у меня был шанс попасться на глаза Императору, заработать в боях рудис. Здесь – ничего. Колодки днëм и яма ночью. Мерт бы их всех побрал.
– Если боги не оставят меня сегодня, вскоре поплыву с господином в столицу, погляжу так ли она хороша, как говорят.
– Выпить охота.
Нереус быстро глянул по сторонам:
– У меня есть. Вино с травами. Будешь?
– Буду, – Векос подступил ближе.
– Держи, – меченосец достал из сумки небольшой флакон. – Пей. Я заслоню тебя от лишних глаз.
– Богатый ты парень, – глотнув терпкий напиток, прошептал гладиатор. – При золоте и при вине. Без ошейника и пахнешь благовониями. Одно слово – счастливчик.
– Пусть Боги решат, кому ниспослать победу.
– Согласен! – улыбнулся Векос.
Рабы пожали запястья, глядя друг другу в глаза.
Помощник распорядителя жестом велел им готовиться к схватке.
Нереус отдал свою одежду и сумку отцу Лауры, наспех обмазался маслом.
Через пару минут островитянин вышел на песок и увидел обнажённого гладиатора. На его теле оказалось больше шрамов, чем полос на шкуре зебры.
Векосу было лет двадцать шесть. По закону через четыре года он мог попытаться выкупить себя из рабства.
Лихтийцу предстояло носить серьгу минимум двенадцать лет.
Как более опытный боец, гладиатор взял инициативу на себя. Он двинулся широким полукругом, заигрывая с толпой.
Нереус переместился к центру, оценивая ширину шага соперника, его скорость и длину рук.
Векос атаковал с прыжка. Отточенным до мелочей движением. Будь у него в руке привычная спата, лихтиец получил бы неглубокий, но длинный порез.
Нереус уклонился от кулака противника и почти инстинктивно сделал подсечку, опрокинув его на лопатки.
Помня о том, что прежде всего нужно подогреть интерес зрителей, меченосец не стал продолжать атаку, наваливаться на соперника сверху, а спокойно отступил, дав ему возможность одним рывком вновь поставить себя на ноги.
Векос опять пошëл на сближение. В этот раз предприняв обманный финт. Правой рукой гладиатор лишь обозначил удар по щеке Нереуса, зато левой от души двинул в челюсть.
У геллийца зазвенело в ушах.
Спатарий выжидал, позволив парню оправиться от боли.
Меченосец сплюнул кровь, потëкшую из прикушенного языка, и двинулся на соперника.
Они обменялись несколькими мощными ударами по рëбрам, потолкались плечами.
Векос обхватил Нереуса, сдавливая и пытаясь оторвать от земли.
Островитянин вывернулся, стукнув пяткой ему по голени, обеими руками вцепился в скользкое от масла запястье гладиатора и со всей силы дëрнул вперёд.
Спатарий отлетел к краю арены.
От зрелищного приëма толпа пришла в восторг.
– Давай! Ещё! Убей! – орали со всех сторон.
Рон-руанский боец быстро вернулся в центр круга. Стал бить издалека, поочерёдно выбрасывая руки.
Нереус подлез под них, чтобы выполнить популярный в панкратионе бросок.
Стремительным движением он стиснул правую руку противника, крепко обнял его и, отклонившись назад, перекинул через себя.
Оба невольника упали на песок, но лихтиец оказался сверху.
Он тяжело дышал, уже потратив немало сил.
Уперев колено в плечо Векоса, меченосец заломил ему руку.
Взгляды бойцов встретились.
Гладиатор знал, что у соперника два пути: или отпустить, или сломать.
Обоим нужна была победа.
Нереус отпустил.
Понимая, что совершает ошибку, о которой вскоре может крепко пожалеть.
– Вставай, – сказал геллиец.
Векос поднялся.
И его словно подменили.
Внутренний зверь вырвался на свободу.
Гладиатор обрушился на лихтийца: бил по лицу, в шею, в грудь.
Согнул.
Прошëлся коленом в пах, в печень, в ухо.
Боль ослепила и оглушила меченосца. Он пробовал уклониться, закрыться руками, но ничего не получалось.
Островитянин упал разбитым лицом в песок.
– Вставай! – прохрипел спатарий.
