– Немного.
– И? Думаешь, он ее убил?
– А ты? – Олег внимательно смотрит, будто и правда интересуется моим мнением.
Как это мы от первой встречи перешли к такому?
Я честно качаю головой.
– Нет. Он не убийца.
Долгих слабо улыбается, утыкаясь носом мне в макушку.
– Но у него серьезные проблемы.
– Да, я знаю. Ты сможешь ему помочь?
– Сложно сказать. Попробую. Хотя, мне кажется, здесь больше пользы будет от тебя.
– От меня? Я даже коробку с печеньем не смогла открыть! Так и уснула голодная. Пойдем вниз? Я видела там продукты. Сделаю ужин. И можно мне кеды? Вообще-то холодно.
– Он что, отобрал у тебя обувь?
– Ага. И запер.
– Какой жестокий. И ты собираешься готовить этому человеку ужин?
Олег подхватывает меня на руки с такой легкостью, словно я ничего не вешу. От яркого света в гостиной я жмурюсь, но успеваю заметить Никольского, сидящего на диване со стаканом виски.
– Принеси девочке обувь и заканчивай бухать, – говорит Олег.
На кухне я достаю пасту, мясо мидий и ингредиенты для соуса. Понятия не имею, откуда в голове взялся рецепт, но я определенно готовила это раньше, руки сами привычно замешивают мидии с сыром и несладким йогуртом.
Оба мужчины молча за мной наблюдают. Слегка неловко от воцарившейся гнетущей тишины.
– И какую же пользу вы надеетесь от меня получить? – спрашиваю я.
Олег хмыкает.
– Гусары, молчать! Давайте серьезно. Я понятия не имею, как доказать невиновность Данила. О правосудии Италии я знаю ровным счетом ничего.
– Зато ты работала в органах в России. Пусть и недолго. Должен быть опыт, – отвечает Олег.
– Ты что, насмотрелся детективных сериалов? Это не так работает. Никто не учит раскрывать преступления на кухне. Нужна оперативная работа. Свидетели, криминалисты. Только в сериалах убийцу разоблачают, повесив на доску фотографии жертв и потупив возле нее пару минут с умной рожей. В реальности если убийство не раскрыли сразу, шансов почти нет. К тому же я ничего не помню.
– Ты не помнишь только факты, события, людей. Знания в твоей голове есть. Только что выдала нам вводную лекцию.
Я закатываю глаза и снова отворачиваюсь к готовке. Что они хотят от меня? Понятия не имею, как вытащить Данила. Очевидно, надо искать или доказательства его невиновности, или доказательства чьей-либо вины.
– Вот что мы имеем. Алина пропала в ночь, когда была в клубе. Девушка из клуба утверждает, что она была там с тобой.
– Я уже сказал…
– Помолчи, пожалуйста. Затем Алина появляется на камере, где ссорится с тобой. Затем она пропадает. На записи Алина в одежде, в которой ее и убьют. После убийства все ее вещи кто-то собирает, чтобы все выглядело так, словно она уехала. У нас две зацепки: вещи и клуб. Либо это все очень грамотно спланированная операция, либо мы что-то упускаем. Ты можешь вспомнить, что было в тот день? Как Алина объяснила свое отсутствие в отеле?
Никольский делает большой глоток виски и морщится, когда Олег отбирает стакан и выливает в раковину остатки. Данил получает крепкий чай, а вот мне наливают бокал белого вина, и он очень кстати.
– К тому времени ее контракт закончился. Олег улетел, а я все раздумывал, как бы уговорить Алину остаться уже без всяких контрактов. Мы не виделись весь день. Я думал, она где-то в отеле или шопится в городе. Я написал, что хочу увидеться и поговорить, она не ответила. Я поймал ее в отеле и… ну, я рассказывал. Потом мы разошлись. Пока я бесцельно катался, Алину убили…
– А она не могла… – Я осекаюсь. – Ну… сама?
Олег качает головой.
– Ты представляешь Алину похожей на тебя, но это не так. Ее не мучили вопросы о правильности и чувстве собственного достоинства. Она обожала жизнь, которой жила, искренне считая ее успешной.
Он косится на Никольского и добавляет:
– Извини. У нее было много хороших качеств, в целом.
Было бы интересно послушать, но сейчас меня интересует другое.
– Хорошо, несчастный случай? Пошла к морю пьяная, решила искупаться, поскользнулась, утонула. И никто не виноват?
– Да, только черепно-мозговая травма не вписывается в картину. Если только она не поскользнулась вниз головой и не врезалась в камень.
– Но это возможно.
– А вещи? Кто-то же увез все вещи.
– Да. Ты прав. Нам надо еще раз посмотреть видео с камер. И желательно опросить кого-нибудь в клубе. Может, та девица ошиблась?
– Все возможно, но надо действовать осторожно. Ты, – Олег поворачивается к Данилу, – будешь сидеть здесь безвылазно. Когда нас нет, не включать свет и не греметь, сидеть в углу и не отсвечивать. Официально мы снимаем дом, потому что находиться в отеле Алёне-Алине не по себе. Попробуем достать копию записи и еще раз наведаться в клуб. Но надо помнить, что времени мало. Алёна должна вернуться в Россию до того, как здесь выяснится, что она прилетела по поддельным документам. На все запросы и обмены уйдет пара недель, но нам лучше уложиться в одну. И надо думать, как вывезти тебя из страны, если вдруг доказать ничего не получится. Я бы на твоем месте позвонил отцу.
Эта идея не нравится Никольскому. Он кривится, но нехотя достает смартфон и уходит в гостиную. Полагаю, звонить.
– Я надеюсь, он догадался добыть чистый телефон и симку? – спрашиваю я.
– Хочется верить. Я уже в этом мире ничего не понимаю.
Наконец ароматная горячая паста с мидиями в сливочном соусе готова. Я раскладываю ее по тарелкам, быстро режу простенький салат и разливаю вино по двум бокалам – Олег отказывается пить. Мы располагаемся за высоким кухонным столом и едим в полном молчании. Никольский набрасывается на еду так, что мне становится его жалко. Кажется, здесь, без доступа к ресторанам и доставкам, он питался исключительно сухим кормом.
Я испытываю странное умиление, глядя на то, с каким аппетитом и жадностью он уплетает мою кулинарию. Но получилось довольно неплохо. Практически луч света в царстве полной безнадеги.
От вина кружится голова и, хоть я проспала практически весь день, клонит в сон. Доев мы перемещаемся в гостиную, оставляя Олега загружать посудомойку. Я с наслаждением откидываюсь на спинку дивана и вытягиваю ноги.
– Он хороший друг.
– Да, – кивает Данил. – Я на это рассчитывал.
– Я хочу задать очень нетактичный вопрос.
– Нет, между нами совсем ничего нет, – усмехается он.
– Оно само собой приходит в голову…
– Понимаю, но нет. Ни у кого из нас нет тяги к своему полу. А вот типаж девушек явно один. Если быть честным, мне следовало догадаться, что ты не Алина. Но я предпочитал делать вид, что во всем виновата твоя амнезия. Хотя и до амнезии звоночков было много. Я боялся, что ты уйдешь. Думал, что мы оба делаем вид, будто ничего не было.
