– Есть кто-нибудь, кто сумеет нам помочь в изучении фермы с воздуха?
– Зачем?
– Именно это я и начал объяснять. Так вот, если они прорыли туннель от амбара к главному дому, то не исключено, что под фермой находятся и другие туннели. Хотелось бы это выяснить, а в управлении геологических исследований есть технологии, позволяющие это проверить.
– Вряд ли мне удастся это сделать, не выдав себя. Должны быть иные способы. Так вы предполагаете, что под амбаром, в туннелях, могут быть лаборатории и что-нибудь еще?
– Да.
– У меня есть несколько друзей среди нефтяников.
– Но Совет…
– Дзул!
В голосе шефа прозвучала угроза. Как этот юнец смеет сомневаться в моей сообразительности!
– Простите, шеф, – произнес Перудж. – Просто мне не по себе от всего, что происходит. Целый день, пока я там был, мне хотелось рвануть оттуда к чертовой матери! Там сильно воняет зверьем! И вообще, местечко мрачноватое. Хотя я так и не смог понять, отчего мне не по себе. Ну, кроме, естественно, того, что где-то поблизости пропали Портер и эти двое.
Голос шефа обрел покровительственные, даже отеческие нотки.
– Дзул, дорогой мой, не изобретайте проблем на свою голову. Если мы не сможем положить лапу на разработки Хеллстрома и контролировать с их помощью металлургические процессы, все дело станет очень простым. Я случайно обнаружу, что один из моих слишком усердных подчиненных обнаружил змеиное гнездо, где готовят специалистов по подрывной деятельности. Но для этого мне нужно гораздо больше информации, чем у нас уже есть.
– Портер и…
– Их не существует. Вы забыли, что на приказах стоит моя подпись?
– Да, конечно.
– Я могу отправиться наверх и заявить, что мы располагаем файлом, который один из наших сотрудников нашел в библиотеке Массачусетского технологического института. Но мне нужно будет доказать, что речь идет о частной программе создания мощного оружия.
– Если у нас не будет больше информации, они упрутся в ту же стену, что и мы?
– Да.
– И вы хотите, чтобы я провел с Хеллстромом по этому вопросу открытые переговоры?
– Разумеется. Существуют ли причины, по которым вы не сможете этого сделать?
– Я попробую. У меня есть повод завтра вернуться на ферму. Я убедил Хеллстрома и его людей, что приведу с собой на днях целую армию профессионалов, чтобы провести осмотр местности вокруг его долины, и они…
– Как вы подготовились?
– Жанверт и его команда установят со мной визуальный контакт, пока я буду на улице. Если мне придется войти внутрь, связь будет потеряна. Конечно, мы можем поискать у них и слабое место, например, окно – наша техника позволяет использовать его как микрофон. Они смогут считывать информацию с помощью лазера. Однако я не думаю, что такой контакт нужен.
– Как вы начнете переговоры?
– Упомяну о резервах, на которые могу положиться. Признаюсь, что представляю серьезное правительственное агентство. Конечно, не назову, какое. Потом…
– Нет!
– Но…
– Мы потеряли троих агентов, и они, вероятно…
– Они же не существуют! Вы сами это сказали.
– Для всех, кроме нас, Дзул. Нет. Вы просто сообщите им, что представляете людей, заинтересованных в Проекте-40. Пусть сами гадают, какие у вас резервы. Вероятно, они убили троих людей. Или держат их в плену.
– Могу я использовать данное обстоятельство?
– Нет! Но, похоже, их пугают собственные подозрения. Они думают, что в вашем распоряжении и армия, и флот, и морская пехота, и ФБР. Если вам понадобится убедительный аргумент, упомяните наших пропавших друзей, но пусть у Хеллстрома не складывается впечатления, будто мы так уж мечтаем их вернуть. Не стройте переговоры на этом основании. Нам нужен лишь Проект-40, не более. А с убийцами, похитителями и похищенными мы иметь дела не хотим. Это ясно?
– Да, – отозвался Перудж, ощущая, как душу его заполняет пустота. Интересно, что будет, если он и сам пропадет? Перудж знал ответ на этот вопрос, и он ему не нравился.
– Нефтяники сделают все, что возможно, – продолжил шеф, – но лишь в том случае, если их действия нас не подставят. Хотя я не уверен, что это нам как-то поможет. Проблема ведь не в том, где Хеллстром и его люди занимаются своими разработками, а в том, что` они делают.
– А что, если он откажется вести переговоры?
– Главное, не провоцируйте отказ. В качестве резерва у нас есть Совет директоров и те силы, какими он располагает.
– Но ведь они…
– Да, они все заберут себе, а нам бросят кость. Но кость – лучше, чем ничего.
– Проект-40 может оказаться совершенно невинной затеей, не так ли?
– Вы же в это не верите? – усмехнулся шеф. – А ваша работа как раз и заключается в том, чтобы определить реальное положение вещей.
Шеф громко откашлялся – это постарался шифровальщик сигнала, усиливший и исказивший звук.
– Пока у нас нет доказательств, у нас нет ничего. Хеллстром может владеть секретом Апокалипсиса, в чем мы, кстати, убедили Совет, но мы и шагу не сможем сделать, пока это не докажем. Сколько раз я должен это повторять?
Перудж потер колено, ушибленное о стойку фонаря в студии Хеллстрома. Не в правилах шефа твердить одно и то же. Что же происходит в главном офисе Агентства? Не исключено, что шеф намекает ему на нечто, что не может озвучить прямым текстом?
– Вы хотите, чтобы я нашел хороший предлог, под которым мы могли бы свернуть нашу программу? – спросил он.
Голос шефа прозвучал так, словно с его плеч свалилась тяжелая ноша.
– Только в том случае, если это будет выглядеть по-настоящему убедительно.
Там, с шефом, кто-то есть, сообразил Перудж. Кто-то, кому он до определенной степени доверяет, но при ком нельзя говорить все. Как Перудж ни пытался, вычислить этого человека он не сумел. Шефу ясно, что у его агента нет желания выйти из дела. Но он намеренно выудил это предположение у самого Перуджа. А это означает, что сидящий в офисе шефа человек слышит их обоих. Тайная природа скрытых сообщений, которыми они обменялись, свидетельствует о предельной осторожности, которая царит в офисе шефа. Звонок с самого верха. Кто же все-таки стоит за Хеллстромом, и насколько силен этот человек?
– И вы не скажете, на чьи пятки мы в этом деле можем наступить? – спросил Перудж.
– Нет.
– А нет ли возможности выяснить, является ли влияние Хеллстрома чисто политическим, например, значительные пожертвования какой-то партии; или же проблема заключается в том, что мы суем свой нос в дела другого агентства?
– Вы начинаете понимать проблему так, как понимаю ее я, – отозвался шеф.
