Каждое его слово падало камнем на самое дно, отяжеляя сердце. Конечно, я догадывалась, что Кан из элиты, вот только не думала, что он маг, и теперь, конечно, я всё понимаю. Но трудно смотреть на эту правду прямо, если раньше я думала, что у Кери это пройдёт, что это просто испуг, то после знакомства с Каном в судебном отделе начала понимать, что — нет. Это не какое-то расстройство, которое возможно исцелить с помощью опытного мага-целителя. И Грант подтвердил, что дела куда хуже, чем я думала.
Втягиваю с шумом в себя воздух и смотрю на Гранта, не показывая ни намёка на страх и растерянность.
— Спасибо вам, господин, за ответы.
— Не стоит, главное… чтобы вы приняли правильное решение, — улыбнулся мужчина глазами.
И в какой-то момент мне показалось, что он тоже догадывается.
Да кого я хочу провести? Магов? Стоит только взглянуть на Кери и Кана, когда они рядом, всё становится очевидным.
— А вы… вы можете что-то сделать? У меня есть кое-какие средства, я могу заплатить вам сейчас часть… но, когда пройдет суд, то…
— Почему вы просите меня, а не Фоэрта? Он, насколько я знаю, и так занимается вашим делом.
— Он… Господин Кан слишком занят, — запинаясь, торопливо отвечаю. — Не уверена, что он согласится.
— А вы попробуйте спросить. И если уж он вам откажет, то можете обратиться ко мне. Хотя к власти всё равно придётся обратиться, вы же понимаете, это незаконно.
— Да, конечно, понимаю.
На этом разговор закончился, Грант направился по своим делам, а я повернулась к Кери, бездумно глядя, как дочка рассматривает гравюры и болтает ножками. Ей определенно нравилось здесь, её не пугала эта роскошная обстановка, не смущали чужие лица, она будто была дома.
Откинув все плохие мысли, я прошла к ней, сев рядом, и принялась рассказывать её любимую сказку. Кери начала зевать как раз в тот момент, как Кан появился в зале.
— Вы выбрали комнату?
— Ещё нет.
— Советую сделать это сейчас. И… давайте ваши ключи, сейчас приедет курьер, он привезёт ваши вещи, не беспокойтесь, человек из моих людей, всё привезёт в целости и сохранности.
Понимаю, что поддаюсь, поддаюсь этому настойчивому и одновременно упорно добивающемуся своей цели тону, этому пронзительному взгляду, действующему на удары моего сердца.
Молча отдаю ключи и веду Кери из зала. Комнату я выбираю на нижнем этаже — здесь была пара для гостей, да и наверху для меня будет неудобно каждый раз спускаться на кухню или в комнату для прислуги.
Комната была необыкновенно уютной, мне нравилось в неё заходить, когда прибиралась. Здесь два окна с голубыми шторами, подвязанными бантами, за окнами живописный вид на зелёную лужайку с беседкой, утопающей в кустарниках шиповника. Мягкая кровать, шкафы из нежных молочных пород деревьев, тёмно-синий ковёр на полу, потолок с белой лепниной. Сверкающая люстра завершала приятную обстановку.
Стоило Кери прилечь на подушку, как она провалилась в сон. Я расположилась рядом с ней в кресле, охраняя её сон, и думала о словах Гранта, о назревающих проблемах. Легче не становилось. Попросить помощи у Фоэрта Кана это всё равно что рассказать свою тайну.
Прикусываю губы.
Как же быть? Если он просто рассмеётся мне в лицо? Какой тогда дурой буду выглядеть! Не хватало ещё, чтобы посчитал меня очередной вымогательницей. Нет, нет и нет, даже и не буду думать об этом!
Поворачиваюсь и смотрю на Кери. Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Всё что угодно, только подальше от Фоэрта Кана.
Мои думы прервали — приехал курьер, и пришлось заняться разборкой вещей. Всё-таки так неловко было оставаться здесь. И странно. Если кто-то узнает, что я живу у судейского законника, это может породить очередные грязные сплетни, если не скандал. Мне-то, конечно, вреда от этого будет немного, а вот господину Кану…
Одного не пойму, зачем ему такие неудобства?
Пока Кери спала, я сложила необходимые вещи в шкаф, потом отправилась на кухню, чтобы приготовить обед. И здесь Кан всё предусмотрел — на столе корзины и пакеты со свежими продуктами ожидали, пока из них приготовят что-то вкусненькое.
За готовкой я немного отвлеклась от насущных проблем. Только обедали мы с Кери вдвоём, когда малышка проснулась. Господин Кан и господин Грант покинули особняк по каким-то своим делам. Каким именно, конечно, нам не объяснили. Завтра начинается рабочая неделя, и, наверное, самая трудная: ведь решится вопрос с наследством.
Вечер наступал быстро, хозяин дома явно где-то задерживался, и с Кери мы остались одни в огромном доме. И как он может находиться в этом огромном пространстве в одиночестве? А может, и не один, а проводит вечера с такими, как Паулина Лансет?
К ужину Кан тоже не вернулся, и я всерьёз начала беспокоиться. Не могло же что-то случиться?
А с чего вообще ты так решила, Адалин? Возможно, господин очарование отдыхает в каком-нибудь трактире с той же Паулиной Лансет.
Боже, что со мной такое, не могла же я так остро ревновать?
От этих мыслей стало совсем тошно, но они въедались в голову, кажется, не собираясь отступать. Как бы я себя ни убеждала, что мне всё равно, каждый раз смотрела на часы.
Дождавшись, пока Кери уснёт, решила, чтобы совсем не впадать в нервозность, привести себя в порядок. Взяв полотенце и шампунь, отправилась в ванную, здесь, на нижнем этаже, она находилась напротив кухни.
Встав под струи горячей воды, блаженно прикрываю ресницы, но долго наслаждаться не могу: нельзя оставлять Кери без присмотра, хоть Грант утешил, что очередной всплеск магии не скоро наступит.
Как же это было чудесно, чувствовать комфорт. У Габоры в кране только холодная вода, и каждый раз приходилось греть.
Вымыв волосы, взбив пену, смыла, вдыхая душистые ароматы. Ополоснувшись, вылезла из душа и принялась торопливо вытираться.
Я хотела сделать всё быстро, но неожиданно из-за приоткрытой, чтобы слышать все звуки, двери послышались шаги. К моему ужасу, они стремительно приближались, кто-то направлялся в ту самую ванную комнату, где находилась я!
Лишь успела схватить полотенце и броситься к ручке двери, как она выскользнула из моих мокрых пальцев, а я, потеряв опору, буквально выпала из дверного проёма прямо в мужские руки.
Секунда, другая… Не решаясь поднять глаза, лихорадочно соображаю, что это Фоэрт Кан — сильный аромат лайма, смешанный с вечерним воздухом улицы, заполняет и туманит голову вместе с испугом и диким всепоглощающим стыдом.
Вокруг воцарилась тишина, вот почему сильные удары сердца были столь оглушающими.
Понимаю, что не могу пошевелиться, медленно поднимаю голову. Фоэрт Кан пристально смотрит на меня.
— Почему я не удивлён, что вы запросто можете свалиться на меня в неожиданные моменты? — спрашивает он удивительно спокойным голосом, от которого по телу расходятся волны мурашек.
