– Заходи, мой друг-актер.
Эмилия последовала за ним, но он не отпускал ее руку еще несколько секунд.
– Я вижу, ты такой же странный, как и я, – сказала она.
– Что ты! Куда страннее. Отсюда и моя бешеная популярность в школе. Мама и ее подруга здесь. – Он распахнул кухонную дверь и придержал, пока девушка входила. Арета Франклин
[66] пела «Я никогда не любила мужчину», а Марго и Джоан ей подпевали.
– Развлекайся, – сказал юноша.
– Ты не будешь готовить с нами?
Джаспер закатил глаза.
– Для меня здесь слишком много эстрогена. – Он дотронулся до уха. – Моя мама уже дошла до Ареты. Скоро вы будете потягивать яблочный мартини и высмеивать людей, одевающихся в «People»
[67]. Попробуйте повеселиться без меня.
– Сделаем все, что в наших силах. – Эмилия улыбнулась и вошла в кухню.
Женщины деловито готовили еду, обе в цветастых фартуках. Они перестали петь и поприветствовали девушку. Марго приглушила музыку и сказала:
– Мы исполняли ритм-энд-блюз.
– Мне нравится. – Эмилия сразу прониклась к ним симпатией.
Хозяйка представила гостей друг другу. На Джоан была пеньковая рубашка, мешковатые черные брюки и сандалии. Шею украшало простое колье с великолепным синим кристаллом.
– О боже, я в восторге от вашего стиля! – сказала Эмилия. – Где вы нашли такое ожерелье?
– Подарок от старого друга из Лондона, где я жила много лет назад. Невероятным образом оно все еще у меня.
– Что это за камень?
– Еремеевит.
[68]
– Никогда о таком не слышала, – призналась Эмилия и внезапно подумала, что, вероятно, у ее мамы он есть и даже бо́льших размеров. Эта мысль позабавила ее.
Джоан рассказала, что впервые минерал обнаружили в Сибири в конце 1800-х годов. Камень, поблескивающий на ее шее, был из антикварного магазина в Ноттинг-Хилл.
– Он великолепен.
– Вы мне уже нравитесь, юная леди. Скорее присоединяйтесь к нам!
– Для начала ей нужно вот это. – Марго протянула ей желтый фартук с ромашками и, пока Эмилия надевала его, спросила: – Эбби придет?
– Нет, она тусуется с моей мамой. Но обещала быть в следующий раз.
Марго показывала, как подготовить ингредиенты, замешивая тесто филло
[69], нарезая лук и чеснок, измельчая шпинат и свежие травы, кроша фету. Затем Марго включила плиту и приступила к работе, подробно описывая свои действия, чтобы у учеников не оставалось вопросов.
Смотреть, как она готовит, было сплошным удовольствием. У нее все было четко рассчитано, и процесс выглядел занимательно и просто. Ее ножи, миски и все прочие приспособления были на высшем уровне, и Эмилия про себя сравнила кулинарный арсенал Марго с гитарами отца. Она так же гордилась своими ножами «Шун»
[70], как ее отец своим «Лес Полем»
[71] 1972 года. И у нее были самые лучшие продукты: свежие, яркие овощи с огорода и фермерского рынка, зеленые и синие яйца от пасхальных кур.
Как только спанакопита оказалась в духовке, дамы перешли в гостиную. В процессе работы они обсудили много тем, достаточно узнали друг о друге и теперь общались как хорошие знакомые. Эмилия чувствовала чудесную связь с Марго и Джоан, хотя они были старше. Обе женщины обращались с Эмилией как с подругой; разница в возрасте абсолютно не мешала. По правде говоря, Эмилия всегда предпочитала общество людей по крайней мере на несколько лет старше себя.
Как Джо Мэсси. Внезапно девушка осознала, что веселится от души и что всю прошедшую ночь она о нем не думала. Какое облегчение!
– Эмилия, – сказала Марго, – твой папа как истинный джентльмен, наверное, не сказал тебе о неловкой ситуации, в которую я попала. Это случилось незадолго до того, как вы пришли к нам в гости.
Хозяйка сидела по другую сторону длинного дивана горчичного цвета с подушкой на коленях. Джоан расположилась напротив в мягком кресле, положив ноги на оттоманку.
– Он ничего не рассказывал.
– В субботу я возвращалась домой с йоги и чувствовала себя замечательно, благодаря Джоан. Ты знаешь песню: «(Я только что) умер в твоих объятиях»?
– Конечно.
– Я пела ее во весь голос, стоя на светофоре в Западном Ричленде и, обернувшись, увидела, что твои отец и брат смотрят на меня, как на сумасшедшую. Я была крайне смущена.
Эмилия расхохоталась:
– Он мне ничего не сказал!
– Я могла бы написать книгу обо всех моих неловких моментах. Я для них как магнит.
– И какой же самый ужасный? – поинтересовалась девушка.
– О боже, – сказала Марго, закатив глаза и на мгновение задумавшись. – Если не считать, что я узнала о романе своего мужа по CNN, вместе со всем миром, я думаю, на втором месте мой последний год в средней школе, в Вирджинии. Со мной училась Минди Фабиен. Она была жуткой задирой, мы все ее боялись. В наши дни таких называют готами: она носила черную помаду и темную тушь для ресниц, военные ботинки и пирсинг в странных местах. Ходили слухи, что она увлекалась ви́ккой
[72]. И она была большая – не толстая, а просто большая девочка. С ней никто не хотел связываться. О боже! Вы же никому об этом не расскажете? – Марго понизила голос: – У меня были месячные, и я пошла в туалет, в одну из кабинок. Я меняла тампон, когда вошла Минди. Она заняла соседнюю кабинку. Я увидела ее армейские ботинки, и это, должно быть, заставило меня по-настоящему нервничать. Я случайно уронила тампон, он покатился, подскочил и попал ей на мысок.
– О нет! – захихикала Эмилия.
– Никогда в жизни мне не было так страшно. Она заорала: «Что за …?!» Ну, вы знаете.
– И что же вы сделали?
– Просто выскочила оттуда. Помню, выбегала в коридор, на ходу натягивая штаны.
К этому времени Эмилия и Джоан уже истерически хохотали.
– Она догадалась, что это была ты? – спросила Джоан.
