– О боже, Эль!
Тетя Эвелин стояла передо мной в блестящей парке и с зачесанными назад волосами, и выглядела она отнюдь не довольной.
– Что это такое? – воскликнула она. – Почему меня никто не посвятил? И что, черт возьми, Эвелин там делает?
У меня не было возможности ответить ей, потому что в этот момент позади нас раздался грохот, заглушивший все остальные звуки. Кто-то что-то швырнул в сторону главного здания, и оно врезалось прямо в одно из окон. В следующее мгновение помещение внутри Омилии осветилось, когда оранжевое пламя взметнулось ввысь.
Это была какая-то бомба? Или кто-то бросил факел? Какого черта?
Эвелин не сдвинулась с места, а только снова поднесла мегафон ко рту.
– Мы сожжем это здание дотла, если это будет необходимо! – крикнула она, ее голос вибрировал от ярости. – За все, что происходило с нами многие годы…
Остальная часть фразы затерялась в оглушительном реве сигнализации, который, казалось, исходил из недр Омилии. Несколько человек рядом со мной зажали уши, другие убежали и рассеялись в темноте, но большинство остановилось и заревело в ответ на звук.
Мирно, сказал Фос, не так ли? Все должно было пройти мирно. Никаких осечек.
И с каких это пор Иви стала лидером восстания? Это было согласовано с Фосом? Сожжение Омилии тоже было частью плана?
Ужас был написан в глазах Эль. На мгновение мы обменялись потрясенными взглядами, затем она выбежала и пробралась сквозь толпу, чтобы добраться до моста.
– Его племянница, – услышала я позади себя шепот, когда сигнализация остановилась на мгновение, прежде чем включиться на полную громкость. – Это ужасно. Нельзя ударить его сильнее…
Теперь к шуму добавились сирены. Я встала на цыпочки, пытаясь что-то разглядеть, но началась суматоха. Люди бежали в разные стороны, в масках и без масок, а торжествующие крики демонстрантов превратились в панические.
Мне не оставалось ничего другого, как плыть по течению. По изогнутым мостам перед Омилией пробежали несколько человек – инвенты, как я поняла в следующее мгновение. Они вышли из Омилии навстречу протестующим, одетые в синее, красное, белое, коричневое. Некоторых из них я уже видела, другие были мне совершенно незнакомы. Пожарные машины мчались к нам, синие огни бросали свои неистовые цвета на толпу.
Я последовала за отрядом из пяти человек в масках по узкому переулку, ведущему в район Идор, к улице, перпендикулярной торговой, где располагался магазин Карлы. Было бы определенно не очень продуктивно возвращаться туда сейчас.
Мое имя прозвучало где-то сзади, но, когда я на бегу обернулась, ни одна из пар глаз не показалась мне знакомой. Со всех сторон на меня посыпались взгляды. Мои ноги стали ватными, и паника окутала меня. Она не парализовала меня. Она позаботилась о том, чтобы я делала один шаг за другим и не останавливалась ни на секунду.
Мне оставалось надеяться, что мои друзья окажутся в безопасности. Никому бы не помогло, если бы кто-нибудь из Омилии схватил меня и бросил к ногам старейшин.
Мимо меня проносились темно-серые викторианские здания, я споткнулась о коврик перед многоквартирным домом, в последнюю секунду удержалась на ногах, побежала дальше, свернула на другую боковую улицу, где меня не встретило ничего, кроме темноты, и там прижалась к стене дома, увитого плющом, пока топот ног проносился мимо меня, как гром. Пахло свежеприготовленной едой, тушеным мясом и горящими углями.
Я прижала руку ко рту, чтобы заглушить свои прерывистые, слишком громкие вздохи. Так я простояла целую вечность, пока шум не стих.
Разве не было абсолютно дурацкой идеей устраивать демонстрацию перед Омилией?
Что случилось с Иви? С остальными? И где, черт возьми, застрял Уилл?
– Исчезни!
Это слово было произнесено мужским голосом так близко, что я невольно вздрогнула.
Словно в замедленной съемке, я оттолкнулась от стены и осторожно выглянула за угол. На улице находились две фигуры, обе без черных балаклав, одна высокая, значительно выше Уилла, и широкоплечая, другая поменьше ростом. В скудном освещении больше ничего нельзя было разглядеть.
– Я не видел тебя несколько недель, и это все, что ты можешь мне сказать? – возразил второй мужчина с глубокой грустью в голосе. И он определенно был мне знаком.
Я яростно хватала ртом воздух и попятилась назад, чтобы исчезнуть из поля зрения. Пикабо!
– Сейчас действительно неподходящее время для споров, – ответил его собеседник. Он казался таким же запыхавшимся, как и я.
– Вернись! – умолял Пикабо Ирвинг. – Скажи мне, что мне нужно сделать. Мы можем все обсудить.
Раздался сухой смех.
– Для этого уже давно слишком поздно. Ты ясно изложил свою точку зрения, ты…
– Я ошибся, – прервал его друг моего покойного деда. С каждым словом он становился все тише, словно боялся – не без оснований – быть подслушанным. Я навострила уши, чтобы ничего не упустить. – Я все еще не доверяю Фосу, как и Омилии.
Возникла короткая пауза, в течение которой я изо всех сил старалась не выдать себя.
– Это какая-то уловка? – прошептал другой.
– Это не уловка! За последние несколько дней произошли ужасные вещи. Киана… Я пытался предупредить ее, но уже не особо понимаю, о чем именно.
– Если ты блефуешь, я больше никогда не заговорю с тобой, – прошипел другой.
– Я твой отец, – ответил Пикабо дрожащим голосом.
О, вот это да.
Почему я никогда не задумывалась о том, что Пикабо тоже должен был иметь ребенка, если был наставником Идора, потерявшим свой дар?
Ребенок, который, судя по всему, принадлежал к Мигме…
– И я не блефую, – продолжил Пикабо уже более настойчиво. – Возьми меня с собой. Я покончил с Омилией. Если мне придется присоединиться к Фосу, чтобы ты снова заговорил со мной, пусть будет так. Я думал, что смогу защитить остальных, оставаясь во внутреннем кругу и имея возможность видеть все оттуда, но теперь всякая надежда потеряна.
Потом послышалось что-то непонятное, я только еще уловила «не здесь» и «дом», и вместе с этим шаги удалились.
Довольно долго я стояла, прижавшись к стене. Аромат еды, который я только что находила заманчивым, теперь заставил мой желудок взбунтоваться. Кто-то играл на пианино, и, хотя мелодия звучала невероятно красиво, она только усиливала мое чувство угрозы и ужаса.
Что теперь? Что это значит? И как отреагирует Омилия?
Я сдернула с лица шапку и дрожащими руками запихнула ее в карман куртки. Если кто-нибудь обнаружит меня здесь сейчас, я все еще могу утверждать, что случайно попала в давку. Сирены вдалеке не смолкали.
Прежде чем уйти, я убедилась, что в переулке, где только что стояли Пикабо и его сын, никого не было.
