— Вы уверены, что не хотите, чтобы я увидел ваш дом? Мне совсем не нравится идея оставить вас здесь, даже если вы планируете проехать оставшуюся часть пути в наемном кебе.
— Не волнуйтесь, милорд. Со мной все будет хорошо. А сейчас мне в самом деле пора. Спасибо, что накормили, подвезли и… — Она осеклась, чувствуя, как щеки жарко вспыхнули. — В общем, спасибо.
— Вы уйдете и даже не назовете мне свое имя?
Она заколебалась, читая острое желание в его взгляде.
«А какое это теперь имеет значение? — подумала она. — Сейчас мы расстанемся, и я больше никогда его не увижу».
Уголки ее губ приподнялись в сладостно-горькой улыбке.
— Лили.
И прежде чем успела остановить себя, приложила ладонь к его щеке и притянула голову вниз для последнего, импульсивного поцелуя. Она смаковала сладость его губ, желая запечатлеть в памяти ощущения, которые никогда не забудет, как он и обещал.
Прервав объятие так же быстро, как и начала, она повернулась, открыла дверцу и спрыгнула на землю.
Спеша к кебу, девушка чувствовала спиной его взгляд. И все же он не попытался остановить ее, когда она забралась в ближайший наемный экипаж и назвала вознице гостиницу, старательно понизив голос, чтобы слышал только он.
Кебмен кивнул, щелкнул кнутом, и лошади тронулись с места.
Повернув голову, она взглянула через плечо и увидела, что Весси наблюдает за ней, его светлые волосы блестят в мерцании фонарей. Она долго смотрела, потом заставила себя отвернуться. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Правда, она боялась, что сделать это окажется не так-то просто.
Глава 4
Два дня спустя Лили сидела в адвокатской конторе «Пенниройал и сыновья». Сам мистер Юстас Пенниройал был к ее услугам.
— Что ж, — сказал ей поверенный, — моему клерку потребуется совсем немного времени на то, чтобы отыскать папку с завещанием вашего дедушки. А пока могу я предложить вам чашку чаю? Вода, должно быть, уже вскипела.
Взглянув на маленький камин и чайник, пристроенный на металлической решетке для разогрева, Лили согласно кивнула:
— Благодарю вас, мистер Пенниройал, с удовольствием.
Когда поверенный просеменил к камину, чтобы приготовить напиток, она оглядела кабинет, вдоль стен которого тянулись шкафы, заставленные толстыми книгами в кожаных переплетах, в основном, как можно было предположить, по юриспруденции. Сложив затянутые в черные перчатки руки на коленях поверх черных муслиновых юбок, Лили постаралась расслабиться. Впервые почти за неделю она чувствовала себя полностью самой собой, вновь облаченная в женскую одежду.
Вчерашняя поездка в лавки подержанного платья, что на Петтикоут-лейн, снабдили ее одеждой и аксессуарами — вещами, которые она не имела возможности взять с собой из дома. Несколько лишних пенсов в ладонь лавочницы убедили женщину помалкивать о «мальчике», который купил одежду, и о молодой женщине, которая вскоре появилась из примерочной.
Хотя ее новый наряд не был модным, как та одежда, которую она носила раньше, приобретенное платье когда-то принадлежало даме со вкусом и, что важнее всего, Лили могла себе позволить его купить. Как только она получит свое наследство, то позаботится о том, чтобы найти подходящую модистку и заказать новый гардероб. Еще она планировала переехать в лучшую гостиницу — уже третью со времени приезда в Лондон — после того, как покинет сегодня контору поверенного.
Из первой гостиницы она выписалась очень скоро, решив, что лучше не рисковать возвращаться в комнату «Джека Бейна» одетой как женщина после посещения Петтикоут-лейн. И хотя номер, в котором она провела последнюю ночь, оказался вполне приличным, утром завтраком она чувствовала себя крайне неловко, когда парочка постояльцев-мужчин решила подсесть к ней за стол. Лили с облегчением расплатилась по счету и отбыла.
— Ваш чай, прошу, — объявил мистер Пенниройал. Улыбаясь ей поверх очков, сидящих на кончике длинного носа, он протянул ей чашку с блюдцем. Сладкий цветочный аромат приятно разливался в воздухе.
Сделав глоток, она дала себе мгновение насладиться этой маленькой роскошью после нескольких дней лишений. Разумеется, было несколько ярких моментов во время ее путешествия в Лондон. Восхитительная трапеза в таверне с лордом Весси и поездка в его роскошной карете. И конечно, его поцелуи и возбуждающие, незабываемо чудесные прикосновения рук.
Тепло прихлынуло к щекам, придавая им розовый оттенок, который, она надеялась, поверенный припишет горячему чаю.
«Я должна прекратить думать о маркизе, — предостерегла она себя. — Это перевернутая страница, и мне надо забыть его». Задача, которая пока оказывалась непосильной, ибо все ее сны были наполнены его образом.
Она молча приказала себе сосредоточиться на своем будущем, думать о свободе, которая уже почти у нее в руках благодаря дару любящей матери.
Лили не знала почему, но когда мать вышла замуж за Гордона Чока, она не сообщила ему о наследстве, которое ее отец оставил для Лили. Десять тысяч фунтов — по крайней мере так сказала ей мама несколько месяцев назад. Возможно, уже тогда она сознавала, что не переживет этот год, и хранила тайну столько, сколько могла.
Однажды, когда Лили смывала кровь с распухшего лица матери, избитой Чоком, та протянула руку и схватила ее за запястье.
— Твой дедушка оставил тебе деньги, — прошептала она. — Они в Лондоне, в нотариальной конторе «Пенниройал и сыновья». Воспользуйся ими и беги, пока еще есть время. Уезжай немедля. Спасайся, Лили!
Разумеется, никуда она не уехала. Как она могла бросить мать, которая нуждалась в ней? Но как бы горячо ни боролась Лили за жизнь матери, Луиза Бейнбридж Чок таяла на глазах. Зимняя пневмония, сказал доктор, но Лили-то знала правду. Мама отказалась от жизни, ее сердце было разбито двумя мужчинами, которые должны были ее любить и лелеять.
Вне всякого сомнения, Чок был подлецом и негодяем, но по крайней мере его жестокость была прямолинейной, даже предсказуемой в каком-то ужасном смысле. Страдания же, причиненные отцом Лили, были более вероломного свойства. Хотя он никогда жену и пальцем не тронул, он сделал много хуже: взял ее любовь и привязанность, использовал их, пусть и ненамеренно, и медленно разбивал ей сердце день за днем.
Щеголеватый и красивый, словно сказочный принц, Тимоти Бейнбридж был четвертым сыном графа. Лихой и бесшабашный, он мог обаять кого угодно и вовсю пользовался этим. Когда отец намечал себе очередную жертву, его сосредоточенность была абсолютной, внимание завораживающим настолько, что на тот короткий период времени у бедняжки создавалось ощущение, будто она для него самое дорогое существо на свете.
Но, как они с матерью скоро поняли, Тимоти Бейнбриджу все быстро наскучивало, ему для счастья требовалась постоянная новизна в жизни, равно как и постоянно увеличивающиеся дозы эмоционального возбуждения и приключений.
