– Ну, боˆльшую часть из запланированного. Всем касающимся рекламы и спонсоров пусть займется Лорен. Если с ней не захотят говорить, скажи, что меня придется ждать две недели.
– Если они не захотят со мной говорить, скажи, что нам не нужны их деньги, – кричит со своего места Лорен, и Пол ухмыляется.
– Да что происходит-то?
– Если бы тебе было нужно это знать, тебе сказали бы.
Пол уходит в свой кабинет, и я перевожу взгляд на Лорен. Она улыбается, глядя в монитор, – значит, ей сказали.
Видимо, происходящее вне моей компетенции.
– А знаешь, – не глядя на меня, весело говорит Лорен, – пока Пол занят, кофе будешь готовить мне.
В обеденное время звонит мобильный – «Автосервис Рипли». Моя машина починена, и мне ее нужно забрать. На самом деле это автомобиль Пэтти. Десятилетний «Бьюик», поставленный в гараж, как только доктора сообщили ей, что за руль Пэтти больше нельзя. Она отдала машину мне со словами, что я буду дурочкой, если не стану пользоваться ею. Я оказалась дурочкой. Платила за место в гараже, позволив «Бьюику» гнить. В выходные машина не завелась. Моя промашка обошлась в немаленькую сумму, но теперь «Бьюик» на ходу.
Вместо обеда я отправляюсь за ней и обмениваю наличные на ключи. Потом так долго стою возле водительского сиденья, что кто-то интересуется, в чем проблема.
– Ни в чем, – тускло отвечаю я.
Сжав губы, тянусь к дверной ручке и замечаю, как сильно дрожит рука. Открыв дверцу, забираюсь внутрь, регулирую под себя сиденье и вставляю ключи в замок зажигания. Двигатель оживает – и меня накрывает ужас.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Затем открываю веки и давлю на газ. Я забыла включить заднюю передачу и потому резко даю по тормозам, чтобы не снести, к чертям собачьим, стену гаража вместе с Рипли. Удостаиваюсь полных отвращения взглядов. Включаю радио и, пытаясь сосредоточиться на музыке, выезжаю из автосервиса на дорогу.
Первая же появившаяся позади машина вызывает неодолимое желание остановиться и бросить «Бьюик» на перекрестке. Я борюсь с инстинктивным порывом закрыть глаза. Пальцы до боли в костяшках вцепились в руль. Когда я доезжаю до дома, тело настолько одеревенело от напряжения, что я с трудом вылезаю из машины, а потом стою перед «Бьюиком» и смотрю на свое искаженное отражение в кузове, одной рукой сжимая ключи, а другую прижав к щеке со шрамом. Сердце заходится в груди так, словно я только что совершила нечто невероятно смелое и рискованное.
* * *
Я просыпаюсь посреди ночи, хватая ртом воздух, вся в поту. Приснившийся кошмар медленно ускользает из разума, и я хватаюсь за его шлейф, чтобы понять, что шокировало меня и выдернуло из сна: тень в изножье моей постели, медленно обретающая форму мужчины, тянущего ко мне руки из тьмы. Он давно мне не снился.
2013
Би просыпается одна, залитая светом луны.
Обнаженное, не покрытое простынями тело в мурашках, Льва рядом нет. Она сразу чувствует: что-то случилось. Дело не только в том, что Лев не с ней, но и в чем-то другом, гораздо большем, и от этого страшно. Би медленно разлепляет веки. Перекатывается на спину. Глаза не сразу привыкают к темноте, а когда привыкают, она видит Льва сидящим у окна, лицом к ней.
– Лев, – выдыхает она.
Он не отвечает.
Его молчание всегда пугает и подавляет, но сейчас оно напоминает Би о том, как два года назад она вернулась в тихий темный дом с неподвижными качелями во дворе, и каждой клеточкой своего тела почувствовала: в ее мире что-то изменилось, и, когда выяснится, что именно, ничего уже не вернешь.
Би осторожно спускается с постели. Обнаженная встает на колени у ног Льва.
– Что? – спрашивает она, беря его ладони, поднося их к своим губам.
Лев смотрит на нее сверху вниз. Она не может разобрать выражение его лица, и это так сильно пугает ее, что она придвигается ближе и кладет голову ему на колени. Теперь, когда нахлынули воспоминания об аварии, в сознании одна только мысль, которую Би и озвучивает:
– Что-то с Ло?
Вопрос выводит Льва из раздумий, и он прижимает ладонь к ее щеке. Нежность прикосновения сначала успокаивает, но потом легкая дрожь в руке Льва тревожит еще сильнее.
– Роб ушел из Проекта.
Как это? Би не понимает. Как кто-то может оставить их? Пусть даже Роб. Она думала, ему стало лучше, они усиленно пытались направить его на правильный путь, а теперь Лев говорит, что Роб сбежал.
– Он оставил записку.
Лев достает ее из кармана и отдает Би. Она поднимается и читает записку при свете луны. Лев притягивает Би к себе, располагая между своих ног и утыкается лицом в ее живот. Она кладет свободную руку ему на затылок, запускает пальцы в волнистые волосы. Каждое слово Роба жжет каленым железом. Роб пришел в Проект помочь другим, помочь этому загаженному миру засиять, но чувствует себя так, будто поменял одну помойную яму на другую.
«Начало было таким многообещающим. Я чувствовал через тебя Бога. Теперь же думаю, что ты возомнил себя богом и что это тебя растлило. Больше я не чувствую Бога».
Би медленно качает головой, в ней поднимается ярость. Она не видела более верного слуги Господа, чем Лев. Остальные жалобы Роба она просматривает бегло. Он пишет, что они забрали у него последние пять лет жизни и что он хочет, чтобы ему вернули отданное им во имя Бога.
Лев выжидающе смотрит на нее.
– В нем нет веры, – говорит она.
И он тихо соглашается:
– Нет.
Январь, 2018
Артур живет на краю Мореля. От дома с чистыми и голыми, без изысков линиями веет таким же одиночеством, как и от моей квартиры: место, которое его обитатель никак не может обжить. Порой, когда я переступаю порог своего дома, он кажется мне чем-то чужеродным – языком, на котором я позабыла, как говорить. В такие дни меня мучают воспоминания о том, каково это – иметь дом и семью, и мысли о том, каково их больше не иметь.
Дом Артура расположен напротив небольшого парка, безлюдного в это время года. Я сижу на скамейке, лицом к дороге, наблюдая за входной дверью, ожидая, появится ли возле нее хотя бы один недоброжелатель «Единства». На улице холодно, на металле скамейки коченеют бедра, от резкого ветра слезятся глаза. Хотя слезы выступают еще и от ноющей боли в костях. Можно было бы приехать сюда на «Бьюике», но работающая на холостом ходу, припаркованная у дома Артура машина привлекла бы внимание и вызвала подозрения.
Бросаю взгляд на часы. Почти два. Подняв взгляд, вижу, как колышется в окне дома Артура занавеска. Представляю, как он беспокойно меряет шагами комнату за ней.
Я тоже надеюсь: не только у нас с ним должны быть истории о Проекте.
По улице к дому Артура идет мужчина. Молодой, чуть за двадцать. Но он проходит мимо двери Артура. Вздохнув, я продолжаю ждать. Как и Артур. Проходит еще полчаса. От холода я не чувствую рук, поэтому уже готова сдаться, когда у дома Артура останавливается седан. Из него долго никто не выходит. Совпадение? Я встаю и подхожу поближе, чтобы лучше рассмотреть машину.
