– А что он?
– Так он же мальчик.
– И?
– А Елена – девочка, если ты не заметила.
Джесс покачала головой.
– Купер! Если человек может написать письмо уже после смерти, ты думаешь, ему трудно воскреснуть в другом образе?
Ум Купера отчаянно искал хоть какое-нибудь объяснение, кроме самого невероятного.
– Может, это и не Елена писала.
– А что это меняет? – чуть ли не в полный голос рявкнула Джесс.
– Не знаю, – вяло отмахнулся Купер. Он уже ни в чём не был уверен.
Джесс чинно сложила руки на коленях и сделала медленный, глубокий вдох. Потом выдохнула и сказала почти спокойно:
– Купер, слушай. Может, это письмо написала Елена, а может, и нет. Может, она призрак, а может, и нет. Может, она умирает снова и снова, а может, я всё неправильно поняла. Но одно мы с тобой знаем точно: что Елена носит на себе эту эмблему. И что эта эмблема была на месте каждой катастрофы, про которую мы читали. Все они как-то связаны с ней.
С этим Купер поспорить не мог.
Глава 15
Джесс встала и подошла к столу Купера.
– Надо побольше про это выяснить.
В голове у Купера как будто крутился волчок.
– Про что?
– Про пожар, – Джесс взяла со стола планшет и снова села рядом с братом. – Что там была за вывеска?
Купер пробежал письмо глазами.
– Вот. Швейная фабрика «Трайангл».
Джесс ввела название в строку поиска и получила десятки результатов. На сайте Смитсоновского института и в «Википедии» обнаружились большие статьи о пожаре. Его называли «крупнейшей производственной катастрофой в истории Нью-Йорка». В интернете нашлись и чёрно-белые фотографии. На одной из них был огромный цех, заваленный обгорелыми обломками. Другие были настолько ужасны, что Купер и Джесс невольно отвели глаза.
– Пропусти фотографии, – сказал мальчик. – Нажми-ка вот сюда.
Это была статья из газеты «Нью-Йорк Кроникл» от 26 марта 1911 года.
ЧУДОВИЩНЫЙ ПОЖАР НА ФАБРИКЕ: БОЛЕЕ СОТНИ ЖЕРТВ
Вчерашний пожар на швейной фабрике «Трайангл» унёс 146 жизней. Большинство погибших – молодые работники и работницы предприятия. Три верхних этажа фабричного здания выгорели всего за полчаса. Пожар оказался одним из самых смертоносных за всю историю Нью-Йорка.
Из-за обилия заказов владельцы фабрики Айзек Харрис и Макс Бланк назначили работницам – преимущественно девушкам-иммигранткам в возрасте от 14 до 23 лет – дополнительную смену в субботу. Многие жертвы пожара были главными кормилицами своих семей.
В целом здание фабрики «Трайангл» построено с учётом всех требований пожарной безопасности, однако в швейном цеху, заваленном рулонами ткани, огонь распространился почти мгновенно. Точное место возгорания пока не установлено.
В прошлом году городские власти получили жалобу на недостаточно свободный доступ к выходам из здания фабрики, однако никакие меры приняты не были. Во время пожара работал лишь один из четырёх лифтов, а двери лестничной клетки были заперты.
Когда на место трагедии прибыл мистер Харрис, полиции пришлось задержать Джованни Марино, отца одной из погибших работниц. Марино выкрикивал оскорбления в адрес фабриканта, угрожая физической расправой ему и членам его семьи.
Юная швея Беатрис Моретти покинула здание фабрики незадолго до пожара. По словам девочки, когда она завершила работу и вышла из цеха, обстановка была спокойной. Причины возникновения пожара ей неизвестны.
Родственники погибших забрали десятки тел, однако опознать каждую жертву не представляется возможным. Пятьдесят шесть несчастных будут похоронены в общей могиле.
Когда Джесс прокрутила статью до конца, Купер испустил тяжёлый вздох. Дальше шли фотографии погибших. Смотреть было тяжело, но мальчик знал, что нужно сделать.
– Джесс, увеличь вот здесь.
– Где?
Купер указал на фото и, когда сестра помедлила, сам взял планшет, выбрал одно изображение и увеличил, насколько позволяло качество. Просмотрев несколько жутких снимков, он нашёл то, что искал.
У стены лежала худенькая девочка в клетчатом платье и перекрученной кофте. На кофте отчётливо виднелась знакомая эмблема с птицей и клинками.
Купер почувствовал себя воздушным шариком, который вот-вот сорвётся с привязи и улетит по ветру. Джесс была единственной ниточкой, ещё державшей его на земле. Не оставалось никаких сомнений, что наряд Елены – вовсе не обычная форма, а эмблема с девизом Vigilantes Unum – не школьный герб.
Это метка смерти.
– Скоро что-то случится, да? – шепнула Джесс так тихо, что он едва разобрал слова. – Здесь, в Чикаго, будет что-то очень плохое. Погибнет много людей.
Что тут можно было ответить? Разве Купер мог поспорить с мрачным предположением сестры? Они видели одну и ту же эмблему на месте трёх катастроф.
– Куп, – сказала девочка, не выдержав тишины, – мне страшно.
Мальчик обнял её за плечи.
– Мне тоже, Джесс. Мне тоже.
Когда Джесс шмыгнула носом и тяжело задышала, Купер покрепче прижал её к себе. У него самого стоял ком в горле, но плакать он не собирался. Хватит, на этой неделе уже поплакал разок. И зря.
– Ничего, Джесс! Не понимаю, что всё это значит, но как-нибудь обойдётся.
Купер пригладил ей волосы, чувствуя под рукой волны и завитки. Раньше, когда история с диабетом только начиналась, именно он всегда утешал и отвлекал Джесс, рыдавшую при виде иголок. Перед каждым уколом инсулина он брал сестру за руку, и они вслух считали: «Пять, четыре, три, два, один», – а потом соревновались, кто громче крикнет: «Ой!» Но это было до того, как Куперу всё надоело.
Теперь ему в голову впервые пришло, что Джесс, наверное, тоже по горло сыта и болезнью, и лечением. Вот только она не может заявить, что устала. Да уж, у диабетика жизнь не сахар.
Купер мрачно усмехнулся, отметив двойной смысл этой фразы.
– Что тут смешного? – всхлипнула Джесс.
– Ничего, – тихо сказал он.
Насквозь промочив слезами футболку Купера, девочка понемногу успокоилась. Наконец она села прямо и вытерла глаза и нос тыльной стороной ладони.
– Никак не пойму, при чём тут Елена, – сказала Джесс. – Она что, какой-то злой дух?
Купер фыркнул.
– Да уж вряд ли добрый!
– Но ведь получается, что она и сама каждый раз умирает. Значит, если что-то случится, она тоже будет жертвой.
