- Да-да, не волнуйтесь за меня, - отталкиваю его руки, ощущаю некоторую неловкость из-за его заботы. Мама и отчим на нас смотрят. Карим так перед ними специально или он сейчас искренен? - Я все же соберу, что хотела. Там не так уж много вещей.
- Я помогу, - вызывается мама.
Через пару минут мы стоим в моей комнате, где она помогает собрать банные принадлежности и кое-что из косметики. Гаяс и Карим остались вдоем в гостиной. Уверена, Карим сейчас еще много выслушает от отца.
Мы же с мамой долго молчим. Ни она, ни я не решаемся начать разговор. В моей голове все еще крутятся мысли о бесповортности происходящего и ответственности, а о чем думает мама, я даже предположить не могу. Надеюсь только, что не гадости про меня.
- И... какой же срок? - неожиданно задает она вопрос, укладывая в пластиковый пакет флаконы с духами.
- Второй месяц, - отвечаю, краснея. - Пол еще пока не знаю. Рано.
- А ты хочешь знать заранее?
Смотрю на маму таким взглядом, будто она спрашивает о чем-то абсурдном. Ну, разумеется, я хочу знать. Как можно не хотеть? У меня уже сейчас есть потребность называть ребенка по имени; возможно, купить для него или для нее какую-то одежду, игрушки.
- Хочу. Очень.
- Скажешь, кто это будет, когда узнаешь?
Я задерживаю дыхание, глядя, как мама, поджав губы крутит пальцами ручки пакета. Ей самой будто неловко и странно говорить со мной на эту тему.
- Ну, конечно, скажу, мам. Обязательно.
- Дочка... ты ведь не страдаешь? - она резко вскидывает голову и смотрит мне в глаза внимательным и беспокойным взглядом, что в какой-то миг мне начинается казаться - мама способна видеть меня насквозь. Но это не так. И знать о моих сложностях в отношениях с Каримом, ей не нужно...
- Не страдаю, мам. Нет.
- Но ты ведь сказала, что не любишь Карима.
- Я сказала, что сомневаюсь. Я не говорила, что не люблю. И давай не будем об этом. Мы... с Каримом должны сами разобраться во всем.
Она кивает и снова начинает складывать вещи в пакет - гели, крема, шампуни. Больше мы ни о чем не говорим. Только когда выходим из комнаты, мама вдруг крепко обнимает меня и шепчет:
- Ты только не думай, что я не буду вас любить. Не думай так, пожалуйста.
Я так не думаю, мам. Совсем не думаю...
*********
Возвращаемся домой, когда на улице уже начинает темнеть. Я все пытаюсь ответить себе на вопрос, как вести себя дальше, но ответа не нахожу. Наверное, все и так должно быть понятно. Но я, честно говоря, в полном недоумении. Выхода и выбора особо нет, а я его ищу и ищу, прокручивая в голове разные варианты развития дальнейших событий.
- Голодная? - спрашивает Карим, стоит нам переступить порог квартиры.
- Ты же знаешь, что нет. Мама же накормила меня. Кажется, на неделю вперед...
- Тогда отдыхай. Завтра на учебу едешь?
Пожимаю плечами, стягивая шарф с шеи и забрасывая его на вешалку в прихожей.
- Скорее всего. Чувствую я себя нормально, так что причин не ехать у меня нет. Да и заняться особо нечем.
- В доме у отца мне показалось, что тебе все же стало плохо.
- Ну я же сказала, что нет, - прохожу мимо Карима, намереваясь отправиться в комнату, выпить таблетки и немного полежать, но он останавливает меня, схватив за руку.
- Соврала?
- Нет.
- В глаза смотри.
Я поднимаю на него взгляд и меня тут же прошивает нервная дрожь. Снова он близко, темные глаза обжигают, а запах духов приятно щекочет ноздри. Уйди, а? Я тут пытаюсь в себе разобраться, а ты мне вообще не помогаешь!
- Нимб?
- Что, переживаешь? - усмехаюсь, иронично выгнув бровь.
Карим не улыбается.
- Именно так. Ответь честно.
- Отвечаю честно: я нормально себя чувствую, Карим, - на этот раз говорю серьезно, не иронизирую и не отшучиваюсь.
Посверлив меня взглядом еще минуту, он все же разжимает пальцы и отпускает мое плечо. Затем опирается руками о стену по обе стороны от моей головы, нависает как скала сверху, удерживая меня, будто в плену своей близости и запаха.
- Когда тебе к врачу, Нимб?
Сердце колотится, как ненормальное. Интересно, эта реакция на него когда-нибудь пройдет? Или меня так и будет колотить всю жизнь, стоит Кариму подойти чуть ближе?
- В начале следующей недели, - отвечаю тихо, глядя куда-то в область подбородка мужчины. Подбородок не так опасен, как его глаза.
- Вместе поедем.
- Что? Зачем? В этом нет никакой необходимости! Для чего тебе ехать?
- Хочу знать все, что скажет врач.
- Я могу передать.
- Нет. Не можешь. Хочу все услышать от врача, - упрямится мужчина, что вынуждает меня недовольно поджать губы.
- Не доверяешь мне?
- А разве нет повода?
Вот вообще обидно. Я ему ни в чем не лгала. А он... то спаршивает, точно ли ребенок его, то ДНК тест делает, то на совместных поездках к врачу настаивает. Да ну его!
- Не хочешь доверять - не доверяй. И отодвинься. Я спать хочу. Дай мне пройти.
********
Вместо того, чтобы отойти, Карим подхватывает меня на руки и несет в спальню, так и оставив пакеты с вещами, что мы привезли из дома отчима, валяться на полу в прихожей. Я вцепляюсь пальцами в его плечи, не понимая, зачем он все это делает? Кроме нас в квартире никого больше нет, и в проявлении какой-то излишней заботы нет никакого смысла.
Все это начинает сводить меня с ума. Он говорит, что не любит, но каждое его ласковое движение в мою сторону, рождает в груди призрачную надежду. Он говорит, что никогда не полюбит, что не доверяет, и чтобы я не строила иллюзий, и я честно пытаюсь. Не хочу убеждать себя каждый раз, что между нами возможно настоящее чувство, а потом снова и снова страдать от разбивающихся о стену его безразличия надежд.
Даже если мне придется смириться со свадьбой, с жизнью без любви, я не хочу, чтобы эта любовь отсутствовала только с его стороны. Не хочу снова открыть свое сердце, впустить его туда, боясь при этом никогда не получить ответа. Зачем он вводит меня в заблуждение?
- Я всего лишь хочу быть уверен, что с тобой точно все в порядке. И если что-то все же будет не так, хочу быть рядом, на тот случай, если тебе понадобится помощь, - говорит Карим, аккуратно опуская меня на постель в полутемной комнате. - Дело не в недоверии. Так что успокойся.
Прерывисто вздыхаю, когда Карим слегка придавливает меня весом своего тела к матрасу. Не уходит, а продолжает смотреть в глаза, будто что-то ища в них.
- Ты держалась молодцом с родителями.
