— Тебе нужно позвонить Филу.
Эдди не спорил. Снял трубку, заказал номер в Майами. И пока он ждал, не отнимая трубки от уха, Майк курил сигару, равнодушно поглядывая на него.
— Алло! Фил!
— Кто говорит?
— Эдди.
— Слушаю.
— Я… Мне сказали…
— Минуту, я прикрою дверь.
Это была ложь: Фил слишком долго молчал. Либо он с кем-нибудь советовался, либо делал это нарочно, чтобы вывести Эдди из равновесия.
— Алло! Алло!
— Все в порядке. Я слушаю.
Снова пауза. Эдди не хотел говорить первым.
— Майк там?
— Да, в комнате.
— Хорошо.
Снова пауза. Эдди поклялся бы, что слышит шум моря, но это едва ли было возможно.
— Ты видел Джино?
Эдди подумал, правильно ли он расслышал имя и не спутал ли Фил братьев. Он не ожидал, что с ним заговорят о Джино. Времени на размышления у него не было, поэтому он солгал, не думая о последствиях.
— Нет. А что?
— А то, что он не приехал в Сан-Диего.
— А-а!
— Джино должен был быть там еще вчера.
Эдди знал, что Майк все время наблюдает за ним, и это вынуждало его следить за выражением своего лица. Он напряженно обдумывал слова Фила, перед глазами снова замелькали образы и картины, которые возникли в его мозгу чуть раньше, когда он представил себе «прогулку» в автомобиле. В общих чертах это была та же ситуация, только с другими действующими лицами. Если бы с ним говорил, к примеру, Сид Кубик, он мог бы думать иначе, но с ним говорил Фил.
Фил был коварен. Эдди всегда знал, что Фил его не любит, как не любил он всех братьев Рико.
Почему он звонил в Сан-Диего, когда вопрос касался Тони?
Джино был убийца. Сан-Диего находился недалеко от Эль-Сентро: два часа езды на машине и менее часа самолетом.
Филу уже удалось свести двух братьев.
— Алло! — повторил Эдди в трубку.
— Мне пришло в голову, не заезжал ли Джино к тебе в Санта-Клару.
Теперь уже Эдди поневоле пришлось лгать:
— Нет.
Ложь могла привести к серьезным последствиям. Эдди никогда так не поступал. Это шло вразрез с его принципами. Если бы они узнали, что он лжет, они имели бы право впредь не доверять ему.
— Джино видели в Новом Орлеане.
— Да?
— Он выходил из машины.
Почему с ним продолжали разговор о Джино, а не о Тони? На это была какая-то причина. Фил ничего не делал зря. Эдди крайне важно было догадаться, что у Фила на уме.
— Его будто бы также видели на борту парохода, отплывающего в Южную Америку.
Эдди чувствовал, что это правда.
— Зачем бы это ему? — тем не менее возразил он.
— Не знаю. Ты член семьи. Ты знаешь его лучше, чем я.
— Я не в курсе дела. Он мне ничего не говорил.
— Ты его видел?
— Я хотел сказать, что он мне ничего не писал.
— Ты получил письмо?
— Нет.
— А как Тони?
Теперь Эдди все понял. Его хотели запугать, говоря с ним о Джино. Они ничего не выдумали. Они использовали факты. Таким способом его подвели к делу Тони.
Вторично Эдди солгать не мог. К тому же при разговоре присутствовал Майк, который все знал и по-прежнему молча курил сигару.
— Я с ним говорил. — Он продолжал скороговоркой: — Я видел также его жену, она ждет ребенка. Я объяснил ему…
Фил оборвал его:
— Майк получил инструкции. Ты слышишь? Он тебе скажет, как поступить.
— Хорошо.
— Сид согласен с этими инструкциями. Хочешь, он тебе это подтвердит?
Эдди повторил:
— Хорошо.
Только потом он сообразил, что его слова можно расценить как недоверие Филу.
Эдди услышал шепот, голос с характерным акцентом Кубика.
— Майк Ла Мотт займется сейчас всем. Не пытайся провести его. Он у тебя?
— Да.
— Дай его мне!
— С вами хочет говорить Кубик.
— Так чего ж ты не передаешь мне трубку? Разве не хватает шнура?
Шнура хватило.
— Алло, старина!
Говорили в основном на том конце провода, и Эдди, слыша далекий голос Кубика, не различал слов. Майк односложно выражал одобрение.
Теперь, узнав его фамилию, Эдди смотрел на Майка другими глазами. Он не ошибся, предположив, что тот влиятельное лицо. Эдди не знал, чем в настоящее время занимается Майк, так как о нем давно не было слышно. Но в прежние дни его имя нередко мелькало на первых страницах газет.
Мишель Ла Мотт, в обиходе Майк, должно быть, канадец по происхождению, был здесь, на Западе, одним из крупнейших пивных баронов в эпоху «сухого закона».
Организация тогда еще не существовала. Союзы возникали и распадались. Чаще всего их главари боролись между собой за территорию, иногда за винный склад, за судно или грузовик.
Раз не существовало Организации, не существовало ни иерархии, ни специализации. Большинство населения было на стороне нарушителей «сухого закона», равно как полиция и многие политические дельцы.
Битвы разыгрывались главным образом между кланами, между вожаками.
Мишель Ла Мотт, дебютировавший в одном из кварталов Сан-Франциско, не только присвоил себе всю Калифорнию, но и расширил сферу своих операций вплоть до ближних штатов Среднего Запада.
Когда братья Рико, еще мальчишками, шатались по улицам Бруклина, люди поговаривали, что Майк собственноручно избавился более чем от двух десятков конкурентов. Он убрал и некоторых членов своей шайки, которые осмелились разговаривать слишком громко.
В конце концов его арестовали, но не смогли выдвинуть против него веского обвинения в убийстве. Его осудили только за мошенничество при уплате налогов, но отправили на несколько лет не в Сен-Квентин, как обычного уголовника, а в Алькатрас — крепость, предназначенную для самых опасных преступников, выстроенную на скале посередине бухты Сан-Франциско.
Эдди больше никогда не слышал о нем. Если бы кто-нибудь спросил у него, что стало с Ла Моттом, он ответил бы, что Майк, очевидно, умер, так как тот был уже немолод, когда Эдди ходил еще в коротких штанишках.
Теперь он смотрел на старика с почтением, даже с восхищением, и ему более не казалось смешным, что Майк старается походить на судью или политикана из какого-нибудь фильма.
Если бы Майк поднялся, стало бы видно, что это очень высокий человек. Наверное, он еще держался прямо, не утратил своей прежней осанки. Старик на миг приподнял шляпу, чтобы почесать голову, и Эдди увидел его все еще густые белоснежные волосы, резко контрастировавшие с кирпичным цветом кожи.
