А выстрелы не умолкали, упрямо отправляя одного бегущего боевика за другим в грязь среди пней. Под конец с той стороны, куда бежали профсоюзные работники, появился огромный чёрный волл с касадором на спине. И его огромный револьвер «немезида» завершил свою кровавую работу. Прямо с какой-то ужасающей скоростью…
Дэвид посмотрел на пятнадцать мёртвых тел, раскиданных по старой вырубке. И всерьёз подумал о том, что пора бы ему потерять сознание. Но сознание никак не терялось. А местность вокруг заполнялась очень опасными людьми. И самым безобидным среди них выглядел шпик, который не так давно крутился на вырубке.
– Метен Альфареро! Метен Альфареро! – напрягая память, позвал Дэвид. – Что происходит, метен?
– А, Дэвид, дорогой мой! – обрадовался сыщик. – Послушай-ка, тебя это совсем не касается… Происходящее – это моё дело. А твоё дело – быстро и чётко ответить мне на пару вопросов. Всего лишь! И мы тебя отпускаем.
– Но… Но… – Дэвид снова посмотрел на трупы профсоюзных работников. И решил, что благоразумнее на вопросы отвечать. – Хорошо, метен…
– Скажи-ка мне, драгоценный, у вас пожаров после моего отъезда не случалось? Контора профсоюза не горела? – деловито уточнил Гарри.
– Нет, метен! – уверенно ответил Дэвид. – Такого точно не было!..
– Хорошо, а скажи-ка мне, на месте ли метены… Глава вашей артели, метен Патель. И метен Карлссон. И этот ваш законник… Как его? – Альфареро вопросительно посмотрел на Дэвида.
– Метен Геворгян! – тут же напомнил лесоруб.
– Точно! – хлопнул себя по лбу сыщик. – Геворгян!.. И ещё председатель профсоюза, смешной такой…
– Метен Поук! – радостно кивнул Дэвид, поднимаясь на ноги с помощью сыщика. – Все на месте были, метен Альфареро! Патель и Карлссон возглавили собрание рабочих, а Геворгян и Поук пытаются всех успокоить.
– А! Все, стало быть, делом заняты… – кивнул Альфареро.
– Все заняты. Меня вот только в сторонку отвели…
Дэвид покосился на трупы, но почему-то не ощутил к ним сочувствия. Вот к себе у бедного работяги было много сочувствия, а к этим уродам – ни капельки. Он бы давно уволился, если бы не кабальный контракт, подписанный при приёме в артель.
– Метен Альфареро! – огромный чёрный волл поравнялся с Дэвидом и шпиком, и с него свесился молодой касадор с очень серьёзным выражением лица. – Что дальше-то?
– Метен Старган, там наши друзья какое-то собрание проводят! – ответил Альфареро. – Двое главарей со стороны дровосеков, двое – со стороны профсоюза. Вы помните их описания? Сможем обойтись без накладок?
– Не беспокойтесь, метен Альфареро. Всё пройдёт в лучшем виде! – успокоил его касадор, блеснув красными глазами.
– А вы, Дэвид, пока прогуляйтесь тут в лесочке! – вежливо предложил сыщик дровосеку, который только и мог, что глазами хлопать.
– Но…
– Прогуляйтесь-прогуляйтесь! – повторил Альфареро. И заботливо подтолкнул дровосека прочь от новой вырубки.
И, удивляясь сам себе, Дэвид пошёл: прямо туда, куда сказали. Сначала позади стучали копыта воллов. А затем загрохотала стрельба, закричали люди, а Дэвид всё шёл и шёл, пока не вышел на окраину дороги. Где, присев на пригорке, принялся точить скупую мужскую слезу…
В принципе, причин для этого приступа минутной слабости было много. Начиная от потрясения, которое он испытал, когда артель легко выдала его молодчикам из профсоюза… И заканчивая гибелью этих самых молодчиков прямо у него на глазах… Но в глубине души Дэвид понимал, что ему просто хочется – вместе с касадорами и с револьвером в руке! – перестрелять всех говнюков. А его отослали, как какой-то ненужный балласт…
Касадоры же тем временем вырвались из леса прямо на собрание. И пронеслись буйным кулаком, паля во всё, что пытается оказать сопротивление. Сначала, конечно, и не стреляли почти, потому что никто с отморозками связываться не захотел. Разве только в воздух: чтобы и дальше никто за оружие не хватался.
А затем ещё долго отлавливали тех, кому предстояло ответить на много-много вопросов Альфареро… Может быть, и не находясь на грани жизни и смерти, но отчётливо понимая, что больно будет до тех пор, пока ответы на вопросы не будут получены.
И никто не видел, как из офиса профсоюза выскользнула испуганная девушка. Добежав до коновязи в обнимку с пачкой документов, она вспрыгнула на лошадь и пустила её в галоп. И лишь тогда двое касадоров устремились за ней в погоню. Но разве волл выдержит соперничество с лошадью? Лошадь всегда скачет быстрее, что ты ни делай с воллом. А стрелять в женщину, пока та не хватается за оружие, ни один уважающий себя касадор не станет…
Впрочем, далеко от вырубки беглянка не ушла. И дело было даже не в том, что лошадь не такая выносливая, как волл. А в том, что Марчелика – край дикий, и забывать об этом никогда не стоит. На полпути к городу – в том месте, где дорога проходила между двух холмов, и деться с неё было некуда – сверху спикировала стая местных хищных птиц, заприметив лакомую добычу.
Взвился в воздух истеричный женский визг, жалобное ржание и фонтан казённых бумаг из разорванной папки. Возможно, скачи беглянка чуть помедленней, и появившиеся из-за поворота касадоры-преследователи её бы героически спасли… Но мгновение проходило за мгновением, секунда за секундой, а касадоры всё не появлялись и не появлялись.
Когда же, наконец, к месту гибели молодой помощницы законника прибыли те, кто должен был её поймать, ловить на дороге уже было некого. И нечего. Бумаги были залиты кровью, разорваны в клочки лапами и клювами птиц. В общем, хищники в неконтролируемом приступе аппетита сотворили с документами то же, что и с девушкой, которая их везла.
– Чтоб мне провалиться!.. – проговорил Иоганн. – Задрали мешо…
– Согласен. Провалиться со стыда можно… – мрачно кивнул Дан, осматривая труп. – Два взрослых метена, и такой провал!..
-..Ни мешо не поймали, ни документы не спасли! – кивнул Иоганн.
– Сдаётся мне, что Альфареро сильно расстроится… – Дан развернул волла, бросив последний взгляд на кровавый участок дороги и летящие во все стороны клочки документов.
Трупы наездницы и её лошади были практически скрыты под телами местных плотоядных птах, которые продолжали трапезу, переругиваясь и вырывая друг у друга сочные куски мяса. Порванные и залитые кровью документы восстановлению не подлежали. А связываться со стаей птиц ради двух трупов и обрывков бумаги было, по меньшей мере, неразумно.
– Знаешь, что меня интересует, Дан? – спросил Иоганн.
– Да, дружище? – поинтересовался тот в ответ.
– Почему тут столько этих тварей развелось?! Городу же положено отстреливать хищников в округе! – Иоганн указал на кровавую трапезу.
– Может, потому что они занимаются укрытием документов, сотрудничают с профсоюзами и обманывают дровосеков? – предположил Дан. – Наверно, это отнимает много сил у местных чиновников, облечённых властью… Но это уже не наше дело!
