– Спасибо, но я в докторантуре.
– Слышал, слышал. Ты ведь по-прежнему нефтью занимаешься?
– Да. Месторождениями.
– Очень нужное дело. Заходи.
После ухода босса тамадой стал Бердукидзе, и он пригласил Амёлу и Тоту за свой стол и, будучи изрядно подшофе, между прочим, сказал:
– Зачем вы, чеченцы, с такой державой, с Россией, воюете? Разве Россию можно победить?
Болотаев не знал, что ответить, в то время как Амёла в этом же тоне заявила:
– В отличие от нас с вами – бездетных – у Тоты уже двое детей, и, значит, он победил. – Она встала. – Спасибо за приглашение. Ещё раз с Новым годом!
– Я тебя провожу. – Тота тоже вскочил.
– Нет. Я здесь живу.
Чуть позже Тота выяснил её номер и прямо из фойе гостиницы позвонил.
– Я уже сплю.
– Можно я хотя бы завтра провожу тебя в аэропорт? Мне надо поговорить с тобой.
– Нет! Не беспокойте меня более и сами не беспокойтесь.
– Маме Елизавете передайте привет, – автоматически он перешёл на вы.
– Спасибо, передам. Прощайте. – Гудки.
После новогодних праздников Тота Болотаев в корпорацию не пошёл и даже не позвонил. У него был запланирован ряд командировок по нефтяным месторождениям. Зато в Швейцарию он несколько раз звонил, хотел поговорить с Амёлой – не получилось. А вот Амёла вдруг сама вышла на связь. Разговор сугубо деловой, сухой:
– Скажите, пожалуйста, вы руководитель проекта «Укртурбосервис»?
– Какого проекта? – удивился Болотаев.
– Всё понятно. Простите. До свидания.
– Амёла! – крикнул в трубку Тота. Гудки.
Только он положил трубку, как вновь звонок.
– Тота, привет. Надо срочно повидаться, – говорит Бердукидзе.
– Я должен ехать в аэропорт. У меня скоро рейс в Уренгой.
– По докторской? Впрочем, это даже лучше. А если вдруг Амёла позвонит по поводу некого проекта, скажи, что ты участвуешь. Понятно?
– Понятно. Но она только что звонила и спросила про какой-то «Укртурбосервис».
– И что ты сказал?
– Сказал как есть.
– Вот ты баран. – Следом мат, гудки.
Как понял Болотаев, наверное, корпорация вновь затеяла какую-то аферу. Нужна была помощь Амёлы Ибмас, и ей, как думает Тота, сказали, что этот проект разработал и возглавляет Тота Болотаев.
Болотаеву всё это очень даже льстит, а мнение Бердукидзе и компании его уже не интересует.
К осени 1996 года досрочно Тота решил выйти на защиту докторской. Диссертация уже готова, но её надо защитить, то есть дойти до защиты, а для этого нужно собрать столько бумаг, пройти столько процедур, словом, столько бюрократических, околонаучных преград; первая из которых – это добро проректора по научной работе. И для этого, зная слабости коллеги, Тота, как говорят, накрыл поляну, и когда, казалось, хмель сделал своё дело, Болотаев озвучил свой перспективный план по защите, от чего проректор аж протрезвел и, чуть подумав, выдал:
– Слушай, Болотаев! Ты знаешь, что такое политика? И что политика определяет экономику, то есть нашу жизнь. Так вот, идёт война в Чечне, с мятежным, непокорным народом. Это так?
– Это так, – согласился Тота.
– Забудем всё остальное, – продолжает проректор. – Однако последнее событие – захват чеченцами, твоими земляками, под командованием Басаева роддома в Буденновске. Разве это по-воински, по-мужски захватывать роддом?
– Нет. Конечно, нет? – и с этим согласился Тота.
– Вот видишь, как нервы оголены, а у нас тут, в самом центре Москвы, вдруг чечен на досрочную докторскую вышел… А тебе сколько лет?
– Тридцать пять.
– Всего тридцать пять! А ты знаешь, что у нас лишь к пятидесяти годам можно о защите докторской думать? У нас в академии такая традиция, и не тебе её нарушать. Словом, слушай меня и запоминай. Я – проректор по науке, мне сорок пять, но я ещё лишь кандидат наук… Так вот скоро, через год-два, я защищусь, а потом уж, лет так через пять – семь, мы о твоей защите поговорим. Понятно?
Тут Тота промолчал.
– Что молчишь? Недоволен? Наливай!
Болотаев налил.
– Давай выпьем за науку… Хороша! Вижу, ты не очень доволен моими словами. А должен бы меня благодарить… Жаль, Сталина нет. Наливай!
Тота вновь наполнил рюмки.
– Можно я теперь буквально пару слов скажу?
– Конечно, можно, – дал согласие проректор.
– Знаете, долго говорить на нетрезвую голову тяжело и бессмысленно. Но одно сказать надо. Да, Басаев вам служит, а не чеченскому народу. А насчёт Будённовска – да, позор! Но у нас, в Чечне, в каждом городе и селе такой же «Будённовск».
– Не понял.
– Сейчас поймёте… После третьей рюмки вы сегодня предложили перейти на ты. Поэтому в знак благодарности и за Сталина скажу тост: «Пошёл ты со своим Сталиным на…» Понял? – Болотаев резко встал, швырнул салфетку. – Я рассчитаюсь за стол… и за всё. Пока.
В советские времена этот разговор поставил бы точку на научной карьере. Теперь Советского Союза нет. Есть новая капиталистическая Россия, где до науки и образования дела нет и не то что стипендию получать, а, наоборот, сами соискатели должны за обучение платить, и не хило. А посему на кафедре лишь пара аспирантов, и те из Казахстана и Нигера, и один докторант Болотаев, который не только платит, но именно он для кафедры и факультета заключил с нефтяными компаниями небольшие хоздоговора, которые и копейку дают, и на показатели влияют – сократить преподавателей за ненадобностью не позволяют. Поэтому Тота по графику прошёл обсуждение диссертации на кафедре, а затем и предзащиту на межкафедральном заседании, которая обозначила точную дату заседания диссертационного совета – 16 октября 1996 года. Это означало, что все вопросы практически решены, а сама защита в общем-то формальность. Однако проректор по науке виртуозно использовал своё положение.
Дело в том, что необходимо за месяц до защиты напечатать и разослать оппонентам автореферат диссертации – это небольшая брошюра с таким же тиражом. Вроде бы Болотаев всё сделал вовремя. Отдал рукопись в типографию академии. Однако автореферат ко времени не подоспел. Вначале не могли пустить в печать – визы проректора по науке нет, заболел, а потом якобы станок поломался. Словом, выходные данные автореферата не соответствуют требованиям защиты, и поэтому на внеплановом заседании диссовета, о котором Тота даже не знал, принято решение о переносе защиты на следующий год.
Это был коварный удар. Что только Тота ни пытался сделать – не помогло. И тут он случайно встречает в коридоре академии проректора. Хотел заговорить, но тот, ещё выше задрав подбородок, прошёл мимо, а Тота вслед, хоть и вполголоса, да вновь его обматерил. И тогда проректор обернулся:
