Встреча
12 августа, во второй половине дня, Черчилль с озабоченным видом спускался по трапу высотного бомбардировщика «Либерейтор» в Центральном аэропорту в Москве. Встреча выглядела подчеркнуто официально, исполнялись национальные гимны, премьер обходил почетный караул. Известный советский переводчик В.М. Бережков пишет, что «атмосфера царила довольно холодная». Но скорее она была напряженная: все словно затаились в ожидании. Сдержанность советской стороны была понятна: от западного мира ждали второго фронта, но Черчиллю не доверяли, с ним отношения складывались намного хуже, чем с Рузвельтом, тем более что у британского премьера имелся богатый опыт борьбы с советским большевизмом. Черчилль был, как всегда, надут и угрюм, он втянул голову в плечи и немигающим взором вглядывался в лица солдат из почетного караула.
Вместе с Черчиллем в Москву прибыл специальный представитель президента США в Великобритании и СССР Аверелл Гарриман. Их сопровождали несколько военных.
Премьера отвезли в загородную резиденцию в Кунцево, а Гарримана – в особняк в переулке Островского. Остальных поселили в гостинице «Националь». На вечер была намечена встреча со Сталиным – первая встреча этих двух лидеров. Черчилль волновался и явно испытывал потрясение, попав в воюющую Москву. Сталин был невозмутим. На первом рауте переговоров присутствовали В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов и британский посол Арчибальд Кларк Керр.
«Черчилль, начав беседу, поинтересовался положением на советско-германском фронте. Сталин сказал, что ситуация вокруг Москвы сравнительно нормальная. Но на южных фронтах дело обстоит сложнее. В направлении Баку и Сталинграда нацисты наступают с большей силой, чем ожидалось. Им удалось кое-где прорвать линию фронта Красной Армии. Сталин заметил, что ему просто непонятно, как Гитлер сумел собрать в один кулак такое большое количество войск и танков.
– Думаю, – продолжал Сталин, – что Гитлер выкачал все, что возможно, из Европы. Но мы полны решимости удержать Сталинград. Красная Армия готовится предпринять серьезную атаку севернее Москвы, чтобы отвлечь нацистские силы с южных фронтов…
Визит Черчилля в Москву. 1942 г.
Черчилль заметно помрачнел. Получив информацию о сложном положении на советско-германском фронте, он должен был теперь обосновывать, почему обещание об открытии в 1942 году в Европе второго фронта не будет выполнено, почему вновь откладывается вторжение через Ла-Манш».
После этого между участниками встречи возникло эмоциональное напряжение.
«Черчилль начал издалека. Сначала принялся многословно рассказывать, как проходит концентрация значительных контингентов войск Англии и Соединенных Штатов, а также боеприпасов и вооружений на Британских островах. Затем стал говорить о возможности сосредоточения значительных германских войсковых соединений на Западе, из-за чего операции союзников в Нормандии связаны, дескать, с большим риском. Наконец, он как бы невзначай сказал, что приготовления к высадке будут закончены в следующем году.
Сталин решительно возразил против такого плана. Он опроверг приведенные Черчиллем цифры относительно численности германских войск, якобы находившихся в Западной Европе. Глава советского правительства утверждал, что в действительности этих войск значительно меньше, а те дивизии, что имеются, не в полном составе. Что же касается риска, в котором упомянул Черчилль, то, по мнению Сталина, любой человек, который не хочет рисковать, не может выиграть войну. Черчилль нехотя согласился с этим в принципе, но сказал, что бессмысленно жертвовать войсками, которые будут так необходимы к следующему лету».
После этого Черчилль пытался перевести разговор на другую тему, но Сталин продолжал наступать на него. Было ясно, что изменить ничего нельзя, но советский лидер вновь повторил, что с таким положением дел согласиться нельзя. Тогда британский премьер начал рассказывать о плане операции «Факел»: британское вторжение в Северную Африку намечалось осуществить в октябре 1942 года. Черчилль сказал, что эта операция выведет из войны Италию. Сталин выразил удовлетворение англо-американскими планами высадки в Северной Африке. Гарриман тоже поддержал план Черчилля и добавил, что президент Рузвельт намерен как можно скорее перейти к этой африканской операции. Сталин поинтересовался, как реагируют на операцию «Факел» политические круги Франции и Испании. Черчилль сказал, что Франция отреагирует положительно, а до Испании ему дела нет.
Но после этого разговор снова зашел о втором фронте, и Черчилль стал настаивать на важности балканского наступления, которое состоится после африканской операции.
Когда наступила ночь, английская делегация отбыла в свою резиденцию, так и не получив согласия на изменение плана 1942 года, предполагавшего высадку союзников у берегов Нормандии.
Второй раут проходил еще хуже первого. По словам В.М. Бережкова, Черчилль «вынужден был играть незавидную роль политика, которому приходится оправдываться и маневрировать в связи с нарушением торжественно принятого ранее обязательства открыть второй фронт». Сталин начал обвинять Черчилля в саботировании военных действий и отсутствии реальной помощи со стороны союзников. Черчилль сказал, что терпит такой тон только из уважения к храбрым русским войскам. В своих воспоминаниях он писал: «Сталин, откинувшись и пыхтя трубкой, полузакрыв глаза, извергал поток оскорблений. Мы достигли такой точки, перейдя которую государственные деятели уже не могут вести переговоры». После столь эмоционального диалога премьер собрался уезжать, но в час ночи 14 августа Сталин вызвал помощника Черчилля Кадогана к себе на квартиру, и тот, к полному своему удивлению, обнаружил за столом Черчилля и Молотова в расслабленных позах. Оказывается, они уже четыре часа выпивали.
«Стол был уставлен тарелками со всевозможной едой, увенчанной молочным поросенком, и бесчисленными бутылками, – писал Кадоган. – Сталин заставил меня выпить что-то огненное. Сэр Уинстон предусмотрительно ограничивался красным кавказским вином».
Общение затянулось до трех часов ночи. Потом потрепанные застольем англичане заехали в свою резиденцию за чемоданами и в четверть пятого выехали на аэродром. Сталин радушно проводил гостей к их машине и вместе с ними сфотографировался.
Современное освещение встречи
Истинной причиной современного интереса к визиту Черчилля в Москву стала «грандиозная попойка» со Сталиным, описанная дипломатами, ставшими свидетелями происходящего. Заместитель министра иностранных дел Англии Александр Кадоган, сопровождавший Черчилля, утверждал, что «два великих деятеля сумели установить контакт и поладить друг с другом. Подходящая обстановка способствовала тому, что беседа оказалась вдвое содержательнее, чем во время официальных переговоров. Атмосфера была как на свадьбе». Кадоган добавил, что у его шефа болела голова от спиртного: «Невозможно вообразить ничего ужаснее кремлевского банкета, но это надо было вытерпеть». Но известно также, что Сталин лично заказывал для британского премьера его любимый коньяк и приказал подготовить баню.
