— Ханнс, ты самый ответственный человек из всех, кого я знаю, — сказала Пайпер, увиливая. — Имеет ли твой интерес к Сергею какое-то отношение к этому?
— Есть ещё один мужчина в этом деле? — Опал перевела взгляд на двух своих внучек и вздохнула. — Господи, как бы снова стать молодой.
— Он мой директор. Только мой босс. В этом плане ничего не изменилось, — объяснила Ханна. — То, чего я хочу от карьеры, и моя личная жизнь полностью разделены, но я совру, если скажу, что не хочу, чтобы Сергей смотрел на меня как на женщину, понимаете? А не как на отмороженную ассистентку.
“Парень ревновал, знаешь ли. Ещё в автобусе, когда я пришёл за тобой.”
Голос Фокса пробился сквозь её мысли. Последние четыре дня она была занята: все устраивались в своих временных жилищах, распаковывали оборудование в трейлерах, встречались с владельцами местных предприятий. Но она не была настолько занята, чтобы не замечать Сергея. Конечно, она всегда знала о нём на съёмках. С его страстью, выставляемой напоказ, он был магнитом для внимания. Но если режиссер действительно ревновал её к Фоксу, он забыл об этом и вернулся к вежливому рассеянному обращению с Ханной.
“Поверь мне, если он хоть чего-то стоит, то тот факт, что мне пришлось перевязывать твою шишку, заставит его ревновать.” В её голове снова зазвучал глубокий голос Фокса, когда она должна была думать о Сергее. И всё же… она не могла перестать вспоминать, что сказал ей рыбак на кухне. О его репутации. О том, что он не хотел бы, чтобы люди думали, что они встречаются, потому что он думал, что это будет плохо выглядеть для Ханны. Он ведь не верил в эту чушь, верно?
— Ну… — Пайпер ворвалась в её мысли. — Как человек, который сам только недавно вступил во взрослую жизнь, я могу сказать, что это страшно, но полезно. А ещё я сама готовлю себе еду и ношу джинсы. — Она притворилась, что плачет, и Ханна рассмеялась. — Но я не смогла бы сделать это без тебя, Ханна. Ты заставила меня рассмотреть возможности, о которых я даже не мечтала. Вот откуда я знаю, что ты способна на всё. Не позволяй травме головы и чувству не ухоженности остановить тебя. Моя сестра надежная, творческая и не терпит ничьего дерьма. Если эта студия не даст тебе возможности, другая даст. Чёрт возьми. — Пайпер мило улыбнулась. — И прости меня за ругань, Опал. Я просто пытаюсь донести свою точку зрения.
— Я мать рыбака, дорогая. Ругательства — часть словарного запаса.
Пайпер в кои-то веки стала для Ханны актрисой второго плана, и этот факт не прошел для неё бесследно. Перемена ролей в сочетании с теплым давлением за её глазами, вероятно, объяснила то, что Ханна сделала нечто совершенно не свойственное ей.
— Можешь помочь мне с начесом? Только на сегодняшний вечер. — Она ткнула пальцем в отверстие для большого пальца на своей толстовке. — В одном из домов, который мы снимаем, будет вечеринка каста.
Сестра медленно положила ладонь на её руку, слегка впиваясь ногтями. — Ты просишь меня нарядить тебя?
— Только на сегодняшний вечер. Мне нужна вся профессиональная уверенность.
— О, Боже, — вздохнула Пайпер со слезами на глазах. — Я знаю, что это за платье.
— Ничего кричащего…
— Рот на замок. Замолчи. Ни слова больше. Ты будешь доверять мне.
Ханна сглотнула улыбку и сделала то, что ей сказали. Возможно, в ней и было какое-то тщеславие, которое хотело привлечь внимание Сергея на сегодняшней вечеринке команды, и она подумала, может ли платье в стиле Пайпер сделать это. Но это определенно не было её причиной наряжаться. Если она хотела перейти на следующий уровень в этой индустрии, люди должны были начать воспринимать её серьезно. Просто и легко? В Голливуде имидж имел значение, независимо от того, должен он быть или нет. Блеск привлекал внимание и заставлял людей слушать. Подумать только. Никто никогда не попросит Пайпер или Бринли держать соломинку или помешивать кофе против часовой стрелки, не так ли? Я к тебе обращаюсь, Кристиан.
Они также не ожидали, что Бринли будет делать всю тяжелую работу в студии, не заплатив ей должным образом. Долгое время Ханна считала, что не имеет значения, как выглядит её зарплата. Она жила с родителями в Бель-Эйр, черт возьми. У них был бассейн олимпийских размеров на заднем дворе и постоянный персонал. С тех пор как она вернулась к расположению отчима, деньги снова стали доступны для неё, если ей когда-нибудь понадобятся средства сверх зарплаты. Но её мизерный заработок становился делом принципа. Они бы не справились с этой съемкой, если бы она и Латрис не работали всю ночь. Разница была в том, что Латрис платили столько, сколько она стоила.
Одеться для успеха казалось почти слишком просто по сравнению с тяжелой работой, которую она выполняла в последнее время, но попробовать не помешает.
— Весь этот саундтрек к фильму и разговоры о Fleetwood Mac напомнили мне кое, о чём, — сказала Опал, оторвав Ханну от её размышлений. — У меня есть что показать вам, девочки.
Их бабушка поднялась на ноги и властно прошла в другой конец гостиной, взяв тонкую синюю папку с верхней части книжного шкафа. Зная, что всё, что было в этой папке, будет касаться её отца, Ханна почувствовала, что желудок начинает опускаться. Это была та часть встречи с бабушкой, которую она всегда боялась: когда Пайпер и Опал будут до слёз растроганы каким-то кусочком истории Генри, а она будет чувствовать себя статуей, пытаясь что-то рассказать.
— Один из старых товарищей Генри по кораблю принес это в «Blow the Man Down» на выходных. Я была с девочками. — Их бабушка произнесла последнюю часть с гордостью, подмигнув Пайпер. Долгое время горе Опал из-за смерти сына не выпускало её из квартиры. По крайней мере, до тех пор, пока не появилась Пайпер, сделала ей дерзкую стрижку и новую одежду, вновь представив её городу, которого ей так не хватало. Ханне хотелось думать, что её плейлисты помогли Опал снова начать общаться. — Это написал ваш отец, — сказала она, открывая папку.
Обе сестры наклонились и прищурились на мелкий почерк, который занимал несколько страниц испачканной и изношенной бумаги.
— Это письма? — спросила Пайпер.
— Это песни, — пробормотала Опал, проводя пальцем по нескольким предложениям. — Морские песни, если быть точной. Он пел их по дому в первые дни. Я даже не знала, что он их записал.
Ханна почувствовала почти неохотный интерес. Несколько раз она надеялась, что фотография или вещь, принадлежавшая её отцу, вызовет прилив эмоций, но этого никогда не случалось, и сейчас не случится.
— Он был хорошим певцом?
— У него был глубокий голос. Мощный. Богатый. Как и его смех, он мог пройти сквозь тебя.
Пайпер издала приятный звук, взяла папку и пролистала её. — Ханна, ты должна взять это.
— Я? — Мысленно она отпрянула, но постаралась смягчить свой тон ради Опал. — Почему я?
— Потому что это песни, — сказала Пайпер, как будто она была сумасшедшей, задавая этот вопрос. — Это то, что ты любишь.
