— Нет, Грейс, нет.
— Тогда зачем так цепляться, мне же больно!
Маура тут же отпустила руку девочки.
— Я думаю, нам надо скорее домой, пока не стемнело. Пока волки не вернулись.
— Но вы же сами сказали, они не нападают на людей.
— Я обещала твоему отцу, что буду приглядывать за тобой. Именно это я и пытаюсь делать. — Она вымученно улыбнулась. — Пойдем, я приготовлю нам по чашечке горячего шоколада.
Маура не хотела еще больше запугивать несчастную девочку. Поэтому она ничего не сказала ей о том, что обнаружила в лесу. Однако Элейн все же следует сообщить. Им надо быть начеку, раз они теперь знают правду.
Они не одни в этой долине.
18
— Если там кто-то есть, почему мы его не видим? — удивилась Элейн.
Женщины бодрствовали, хотя было далеко за полночь, и нервно прислушивались к каждому шороху. На диване мирно спала Грейс, не ведая о том, что они взволнованно перешептываются рядом с ней, теряясь в догадках. Когда Маура закрыла дверь на засов и подперла ее изнутри стулом, Грейс решила, что это от волков. Но вовсе не четвероногих хищников боялись Маура и Элейн.
— Следы недавние, — сообщила Маура. — Им день или два, не больше, иначе их засыпало бы поземкой.
— Почему же тогда мы не видели других следов?
— Вероятно, ему удалось как-то замести их. Или он наблюдает за нами издали.
— Значит, он не хочет, чтобы мы знали о его существовании.
Маура кивнула.
— Скорее всего.
Элейн, дрожа, посмотрела на камин.
— Ну да, он точно знает, что мы здесь. Заметил свет в окошке, его видно за километр.
Маура глянула на темное окно.
— Возможно, он сейчас следит за нами.
— Может, вы ошиблись и это были не снегоступы…
— Я не ошиблась, Элейн.
— Но своими глазами я не видела. — И вдруг она издала истерический смешок: — У меня такое чувство, будто мы сидим в лагере у костра и меня нарочно пугают всякими страшилками.
— Ну нет, я бы этого не стала делать.
— Зато она стала бы. — Элейн указала на Грейс, которая спала себе, ни о чем не подозревая. — И только порадовалась бы. Это ведь ее идея — разыграть меня? Потому что, по-моему, это не смешно.
— Говорю же вам, она не знает об этом. Я не хотела ее пугать.
— Если там кто-то есть, почему он не объявится и не представится, как положено? Зачем прячется в лесу? — Элейн сощурилась. — Знаете, Маура, мы тут все немного безумные. Арло видит призраков. Я не могу найти свою сумочку. Вот и вы от нас заразились. Может, это все обман зрения и там вовсе не следы снегоступов? И никого в лесу нет?
— В этой долине есть кто-то еще. Он наблюдает за нами с самого первого дня.
— Вы же только сегодня обнаружили следы.
— Есть кое-что еще, о чем я вам не рассказывала. Это случилось в первую же ночь, когда мы здесь оказались. — Маура снова поглядела на Грейс, дабы убедиться, что девочка по-прежнему спит. Потом продолжила шепотом: — Я проснулась среди ночи, а на полу снег. И след от ботинка. Видимо, кто-то открыл дверь и напустил снега. Но все крепко спали. Так кто же открыл ту дверь, Элейн? Кто входил в дом?
— Раньше вы об этом ни словом не обмолвились. Почему же теперь решили мне сказать?
— Тогда я предположила, что кто-то из вас выходил ночью на улицу. Наутро тот след растаял, и свидетельств никаких не осталось. Я и подумала: может, мне все это привиделось во сне?
— Скорее всего. Это безумная фантазия, ни на чем не основанная. А теперь вы и меня пугаете какими-то следами, которые вы якобы видели в лесу.
— Я рассказываю вам об этом, потому что нам обеим надо быть начеку. Надо приглядываться, смотреть, нет ли других признаков.
— Мы в дикой глуши. Ну кто еще может тут разгуливать, ужасный снежный человек, что ли?
— Не знаю.
— Если он заходил в дом, если прятался где-то, наблюдая за нами, почему же никто из нас не видел его?
— Я видел, — послышался тихий голос. — Я его видел.
Маура и не заметила, что Арло не спит. Она обернулась к нему: больной смотрел на них мутным, невидящим взором. Маура пересела поближе к нему, чтобы можно было разговаривать шепотом.
— Что вы видели? — спросила она.
— Я вам говорил вчера. Кажется, вчера… — Арло сглотнул и поморщился от боли. — Боже, я даже не знаю, сколько времени прошло.
— Не припомню, чтобы ты чего-то рассказывал, — заметила Элейн.
— Было темно. И в окно кто-то заглядывал.
— Ох, — вздохнула Элейн. — Снова он про своих призраков! Он их все время видит. — Присев рядом с Арло, она подоткнула ему одеяло. — Это просто страшные сны. У тебя сильный жар, вот ты и видишь то, чего нет.
— Его я не придумал.
— Больше никто его не видел. Это из-за таблеток. Милый, ты все напутал.
И снова Арло попытался сглотнуть, но ничего не получилось — в горле пересохло.
— Он был здесь, — шепнул Арло. — Я видел.
— Вам надо еще попить, — сказала Маура. Она налила полную чашку воды и поднесла к губам больного. Он успел сделать лишь несколько глотков и закашлялся — вода брызнула изо рта во все стороны.
Арло слабой рукой оттолкнул чашку и без сил откинулся назад, простонав:
— Достаточно.
Поставив чашку на пол, Маура озабоченно посмотрела на больного. Он не мочился уже несколько часов, и дыхание его стало другим: сиплым и каким-то булькающим — значит, в его легкие попадает жидкость. Если он еще больше ослабеет, заставлять его пить будет опасно, но иначе организму грозит обезвоживание и шок. В любом случае, подумала она, мы его теряем.
— Расскажите еще раз, — попросила она. — Что вы видели?
— Лица.
— Людей в комнате?
Арло издал очередной булькающий вдох.
— И за окном.
«А сейчас там тоже кто-то есть?» — пронеслось у нее в голове.
Мороз пробежал по коже, и Маура резко обернулась к окну. Но за стеклом была лишь темнота. Ни призрачного лица, ни демонических глаз, глядящих на нее в упор.
Элейн презрительно фыркнула и расхохоталась.
— Ну вот, теперь вы оба спятили. Кажется, я единственный разумный человек в этом доме.
Маура встала и подошла к окну. Не видно ни зги, словно черная бархатная завеса скрыла все тайны, какие были в долине. Но ее воображение, подстегиваемое страхом, живо наполнило черноту подробностями, которые она не могла видеть: кровавыми, страшными. Что-то заставило прежних обитателей спешно покинуть эти дома, оставив двери незапертыми, окна нараспашку, еду нетронутой. Что-то настолько ужасное, что им пришлось бросить домашних питомцев умирать от холода и голода. Неужели оно все еще здесь, то, что прогнало людей с насиженных мест? Или же здесь ничего не было, и все это — ее собственные мрачные фантазии, порожденные страхом и уединением?
