— Есть идеи? — Лиса сунула руку в карман куртки и обнаружила там только пустую пачку. Сигареты закончились. — У тебя покурить не найдется?
— Посмотри в бардачке, — свою пустую пачку он выкинул еще в Пушкине, когда они вернулись к машине. — Я думал у тебя все спланировано.
Если находишься рядом с Чертом достаточно долго, тембр его голоса и полное отсутствие интонаций перестают раздражать. Наверное, человек способен привыкнуть ко всему, и к этому тоже.
— Нет, — ответила она со вздохом. — Ничего я на ночь не планировала. Решила, живыми уйдем, и, слава богу. Тогда, и думать станем.
Она открыла бардачок и действительно нашла там початую пачку «BT».
— Твои?
— Нет, конечно, — дорога была почти пуста, и, поймав «зеленую волну», Черт гнал «Волгу» куда-то в центр.
«Ну что ж, — подумала она, доставая из пачки сигарету и прикуривая от зажигалки. — Пусть хоть иногда кто-то решает за меня».
— Я свою хату до утра застолбил, — как ни в чем, ни бывало, сказал Черт. — Там и отдохнем. Есть хочешь?
— Да, надо бы, наверное, — она и сама не знала, хочет ли есть, хотя и понимала умом, что подкрепиться все-таки следует. Сколько она протянет на одном кофеине? — А есть где купить?
— Сейчас, — сказал он. — На площади Труда купим и поедем кушать домой.
Он так и сказал, «домой».
«А как бы сказала я?»
Трудно сказать откуда одессит Черт знал все эти подробности. Лисе, например, было совершенно неизвестно, что на площади Труда работает круглосуточная пирожковая, ассортимент которой в половине третьего ночи не мог не удивлять, как, впрочем, и количество покупателей. Более того, пироги, пирожки и булочки, горками выложенные на большие деревянные подносы, оказались свежими, а некоторые — даже горячими, поскольку при магазине имелась своя пекаренка, а запах в торговом зале стоял такой, что у Лисы, на самом деле, потекли слюни.
Они набрали пирожков с мясом, капустой и яблоками, взяли две полулитровые бутылки «Вод Лагидзе», и вернулись в машину.
— Уже близко, — предупредил Лису Черт, но она все равно начала есть сразу же, как только машина тронулась.
— Тогда, и мне дай, — попросил Черт. — С мясом.
Пока Лиса передавала ему пирожок, «Волга» с ветерком пролетела по совершенно пустому мосту Лейтенанта Шмидта, и понеслась вдоль 6-й линии. Мелькнул справа Андреевский рынок, машина свернула на Большой, проехала немного по нему и почти сразу ушла с проспекта на 5-ю линию.
— Здесь, — Черт снизил скорость, прижимая «Волгу» к тротуару, остановился и заглушил мотор. — Пошли.
Лиса подхватила свою сумку, вышла из машины и пошла за высоким, худым и чуть сутуловатым Чертом в черный зев неосвещенной подворотни. Пройдя чуть ли не с десяток шагов, они вышли под жидкий свет единственной маломощной лампочки и оказались в маленьком дворе-колодце.
— Сюда, — Черт уверенно свернул направо, открыл рассохшуюся дверь черной лестницы и зашагал по крутым ступенькам вверх, сквозь густую, как патока, пропитанную запахом мочи и кошек, тьму. На третьем этаже, он потянул за ручку оббитой рваным дерматином двери — замок щелкнул когда они были еще этажом ниже — и, распахнув ее, жестом пригласил Лису войти.
— Первая дверь слева, — сказал он, входя вслед за ней и закрывая за собой входную дверь.
— Две старушки, — объяснил он, отвечая на ее вопросительный взгляд. — Обе спят, — Черт вошел в комнату и включил свет. — Я их раненько уложил и «зарядил» спать до девяти утра.
Комната была маленькая, неухоженная, захламленная и пропитанная запахом старости, но в ней имелись стол, широкий диван, кресло и несколько стульев.
— Чай сделать можно? — спросила Лиса, бросив сумку у дверей и направляясь к столу.
— Можно, — Черт поставил на стол бутылки и большой бумажный пакет с пирожками. — Устраивайся пока, — и исчез в темном коридоре.
Лиса достала ворованные сигареты и закурила. Спать совершенно не хотелось, что впрочем, неудивительно. Вправляя Черту мозги, Махно «выдохнул» так много «живи», а она при этом стояла так близко к источнику, что у нее сейчас только что кровь не кипела.
Словечко «живь» придумал Петр Кириллович, и, хотя большинство, магов не только никогда не слышало его имени, но даже не подозревало о существовании, словечко прижилось. Во всяком случае, в СССР и странах Варшавского договора, выброс энергии — или чего-то на энергию подозрительно смахивающего — происходящий во время волшбы давно уже называют «живью». Любой акт магии забирает силу колдуна, и «творящую» силу, и обычные физические силы. Зато маг, оказавшийся поблизости, что-то такое получает, и как бы ни корежило его во время самого акта — особенно если это была такая мощная волшба, как сегодня — позже человек начинал ощущать удивительный и необъяснимый прилив сил. Живь. Живая сила. Животворная…
«Чем не закон сохранения энергии?»
Лиса поискала пепельницу, но ничего подходящего не нашла и свернула себе кулек из старой газеты.
«Генерал-полковник Гагарин встретился…» — но продолжение фразы оказалось уже внутри фунтика.
«Наука, — подумала Лиса, стряхивая в кулек пепел. — Может быть, Кайданов был все-таки не так неправ, как говорил старик Иаков?»
И в самом деле, с магией разобраться было совсем не просто, как и предупреждал Иаков, но и оставить все, как есть, было невозможно. Такова уж природа человеческая. И магические феномены получали имена, большей частью взятые из сказок, фантастических романов и той самой науки, которой не дано было поверить «гармонию» волшебства сухой «алгеброй» научного метода. И теории «народные» возникали, как без этого! Множество теорий, но серьезно занималось всем этим крайне мало людей, просто потому что большинству для этого не хватало сил, времени, или ума, а возможно, и того, и другого, и третьего. А вот Петр Кириллович был как раз подвижником знания и, основав еще двадцать лет назад Центр Информации и Документации, тем и занимался, что каталогизировал имена (мертвых), факты (насколько это было возможно) и феномены, которые становились ему известны, классифицировал, давал определения, искал объяснения. Питерская группа «бухгалтеров» была совсем маленькая, наглухо законспирированная даже от остального подполья, «тихая». Но по специально созданным каналам к Петру Кирилловичу стекалась информация со всего мира, и весь мир — давно уже — пользовался, не подозревая, естественно, кому этим обязан, его терминами, схемами и наставлениями.
— Чай, — Черт появился практически бесшумно, а его ауру Лиса хоть и почувствовала загодя, но случилось это ровно за секунду до того, как он открыл дверь.
— Слушай, Гера, — спросила она, когда он поставил на стол две большие кружки с крепко заваренным чаем. — А совсем «скрыться» ты можешь?
— Могу. Вот сахар, — он обернулся к ней и вдруг подмигнул. — Но быстро теряю силы.
