– Вы это сделали? – спросил Мейсон.
Фолкнер ухмыльнулся и указал на смятую постель.
– Я же не собирался спать, я только прилег. Поэтому я сменил
только наволочки, вот и все.
– Я так понял, что теперь вы со здешним сыщиком настоящие
приятели? Как его зовут?
– Сэм Микер.
– Это важно, – заметил Мейсон. – Вы знаете, в котором часу
он заступает на дежурство?
– Знаю. Вечером в восемь и до восьми утра.
– А днем кто-то еще работает с ним?
– Не знаю. Я не спрашивал. Обычно в таких отелях детективы
работают только в ночное время.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – сейчас его нет. Это нам на
руку. Теперь давайте выясним, что происходило в номере пятьсот одиннадцать.
– Вскоре после того, как я устроился в чулане, парень,
который был в пятьсот десятом, выскочил как пуля из пятьсот одиннадцатого. Он
промчался по коридору, рванул эту дверь и вбежал внутрь.
– А вы точно помните, из какого номера он выскочил?
– Я думаю, что из пятьсот одиннадцатого.
– Значит, вы не уверены?
– Не совсем. Все произошло так быстро.
– Хорошо, значит, вы не уверены, что он выскочил из этого
номера.
– Я так думаю, что из пятьсот одиннадцатого.
– Дело ваше, – сказал Мейсон, – рисковать больше или меньше.
На какой стороне коридора ваш чулан?
– На противоположной от номера пятьсот одиннадцать.
– На той же, где пятьсот десятый?
– Да.
– Тогда, если смотреть по коридору, когда тот парень
возвращался в свой номер – как вы говорите, пятьсот десятый, – вы не могли
этого хорошо видеть. Иными словами, вы могли видеть только сам ряд дверей на
той стороне коридора, где был ваш чулан. Как же вы можете сказать наверняка, в
какую дверь вошел этот человек?
– Он вошел в пятьсот десятый, – твердил Фолкнер. – Сначала
мне лишь казалось, что он вошел в дверь пятьсот десятого номера, но затем,
когда он ее открыл, луч света упал на дверь пятьсот одиннадцатого номера.
Значит, эта дверь находилась напротив. Потом уже, когда я спустился в холл, а
человек из пятьсот десятого выезжал, я присмотрелся, как он был одет. На нем
была абсолютно та же одежда, что и на человеке, который вышел из пятьсот
одиннадцатого номера, – классический костюм в клетку.
– Так, а что было дальше?
– Примерно в два двадцать две с половиной, – сказал Фолкнер,
– лифт остановился. Я заметил, что было два двадцать три, но если вы хотите
знать все совсем точно, то лифт остановился, возможно, еще на несколько секунд
раньше. И вы бы видели, какая деваха вышла оттуда.
– Дайте мне детали.
– Девица – высший класс. На ней была такая короткая,
прекрасно сшитая, плотно облегающая юбка, которая лишь слегка прикрывала
колени, и, черт возьми, какие у нее были ноги и все остальное и как она шла!
Прямо казалось, что плывет по коридору.
– Молодая?
– Самый смак, – ответил Фолкнер, – года двадцать два или,
может, двадцать три.
– Блондинка или брюнетка?
– Волосы каштановые.
– У нее что-нибудь было в руках?
– Футляр от скрипки.
– Продолжайте, – сказал Мейсон.
– Она направилась к пятьсот одиннадцатому номеру.
Постучалась, подождала, потом явно услышала, что кто-то предложил ей войти.
Открыла дверь и вошла.
– Вы не знаете наверняка, что кто-то предложил ей войти?
– Нет. Я не мог этого расслышать. Я предположил, что ее
кто-то попросил войти, просто по тому, как она открыла дверь.
– Лучше ничего не предполагать, – предупредил Мейсон. – Судя
по всему, мы имеем дело об убийстве. Вы можете понадобиться в любой момент. Что
случилось потом?
– Она вышла примерно через десять минут. Я засек время – это
было в два тридцать две.
– У нее в руках по-прежнему был футляр от скрипки?
– Да, с футляром.
– А дальше? – спросил Мейсон.
– Затем в два сорок четыре из лифта вышел какой-то сутулый
тип лет двадцати шести или двадцати семи. Он зашагал по коридору, как будто
торопился на пожар. Открыл дверь пятьсот одиннадцатого номера, юркнул туда,
затем выскочил и пошел назад по коридору. В общем, вел себя так, как будто
хотел побежать, но не осмеливался.
– Как долго он был в этом номере?
– Десять секунд.
– Опишите его.
– Опущенные плечи, худой, рост примерно пять футов семь или
восемь дюймов, вес примерно сто тридцать фунтов. На нем было коричневое пальто,
застегнутое на все пуговицы.
– Пальто?
– Да, из легкого габардина.
– Он был в шляпе?
– Нет. Шатен с вьющимися волосами, вид как у разорившегося
шейха или голодного волка, хотя и весьма резвый. Похож на сводника или
спекулянта. У него было что-то, что он должен был передать кому-то, оставить. Я
думаю, он позвонил снизу и ему разрешили войти, поэтому он так шустро влетел в
номер, а потом выбежал оттуда. Вы знаете, каковы эти выскочки. Но, разумеется,
он мог и увидеть нечто такое, что напугало его до смерти, – что-нибудь на полу.
– Давайте-ка предоставим полиции делать предположения. Он
выскочил сразу же?
– Все зависит от того, что вы имеете в виду под «сразу же».
Прошло десять секунд. Я фиксировал время.
Мейсон ухмыльнулся.
– В таком случае он не был напуган. Пол Дрейк уверяет, что
он был там девять и четыре пятых секунды. Что еще вы обнаружили?
– В три ноль две вышел Шелдон и направился к двери пятьсот
одиннадцатого. Я думал, что он постучит, но он не постучал. Он просто постоял
там, как бы прислушиваясь, и затем направился по коридору по направлению к
лифту. Он смотрел прямо на дверь моего чулана, поэтому, пока он приближался, я
притворил дверь. Я подождал, пока не услышал, что он сел в лифт, и чуть-чуть
приоткрыл дверь. Через минуту я услышал звук поднимающегося лифта. Я опять
спрятался в чулан, но на этот раз это был Сэм Микер, гостиничный детектив. Он
сказал мне, что пятьсот десятый выехал, и предложил подежурить и понаблюдать
вместо меня, пока я спущусь вниз, зарегистрируюсь и получу номер.
– Вы спустились вниз?
– Да.
– На лифте?
– Так точно. В лифте приехал Сэм. Лифтер был в холле, занимался
чемоданом Шелдона, надеясь на чаевые. Сэм вошел в кабину лифта и поднялся в нем
на пятый этаж, кивнул мне, я вошел в лифт и спустился вниз. В это время
работает только один лифт. Я не думаю, что кто-нибудь – Шелдон, или лифтер, или
портье – заметил, как он поднялся и спустился. Я вышел из лифта, прошел к
самому темному месту в холле и, как только Шелдон вышел из отеля, подошел к
портье и заявил, что уже давно жду в холле и что мне обещали первый
освободившийся номер. Я сказал ему, что его предшественник обещал мне. А все
остальное вы уже знаете.
