Каким образом бой вынес его точно к полковнику, Вацек и сам вряд ли мог объяснить, как и то, почему он не ушел прочь, исполнив свой долг. Ожесточение схватки мгновенно захватило его, и, проколов очередного противника, он тут же схватился с новым, который, ловко отбив острие шпаги в сторону, сумел проскользнуть почти вплотную к чеху, чтобы дотянуться кривым кинжалом до его закованного в сталь тела.
Попел не стал медлить и, выхватив из-за пояса пистолет, в упор выстрелил в пронырливого врага. Только он собрался отступить, чтобы перезарядить оружие, как на него из дыма вывалились сразу двое янычар. Вацлав отскочил в сторону, уходя под левую руку врага, и в глубоком выпаде снизу вверх поразил того в подмышку. Острый клинок, пробив тело, вышел из спины над лопаткой. Но пока Попел поднимался и вытягивал туго засевшее меж ребер лезвие, второй противник успел вплотную подобраться к нему и нанести яростный удар ятаганом по шее.
Все, что осталось сделать бравому доктору, – прикрыться удерживаемым в левой руке пистолетом. Глухо лязгнула сталь о сталь, ствол разбитого пистоля ударил Попела по лицу, но вражеский клинок, к счастью, так и не добрался до цели. Чех, оттолкнувшись обеими ногами, как кошка отпрыгнул назад, но не сумел сохранить равновесие и, поскользнувшись на чьей-то так некстати пролитой крови, рухнул навзничь.
Турок, видя беспомощность противника, зло оскалившись, ринулся к нему, как степной беркут на зайца, и вдруг голова его лопнула, словно перезрелый арбуз. Вацек, завороженно смотревший на несущий ему смерть ятаган, лишь едва вздрогнул, когда кровь османа брызнула ему на лицо. Из-за спины жестоко убитого неприятеля возникла довольно скалящаяся рожа Ваньки Кистеня – бывалого разбойника, пришедшего в полк одним из первых и получившего прозвище в честь своего излюбленного вида оружия. Он протянул Попелу руку и, ухватив его за запястье, помог подняться на ноги.
– Держись крепче, господин лекарь, а то кто нас штопать будет? – крикнул ему Ванька весело и, раскрутив свое страшное оружие, ухнув, хлестанул очередного врага в плечо, круша и ломая кости.
– Декуи
[57], – тяжело дыша, поблагодарил его Попел.
– Не за что, – неожиданно понял его варнак, после чего добавил с глумливой ухмылкой: – Только шлем поменяй от греха, а то ведь я малым делом не перепутал, кого по башке приголубить!
Только теперь Вацек сообразил, что по-прежнему сжимает в левой разбитый и ставший бесполезным пистолет. Выбрасывать его он не стал, здраво рассудив, что можно сыскать мастера и тот, быть может, починит оружие. Но вот второй следовало срочно перезарядить, а лучше отыскать на убитых турках еще пару.
Сражение продолжалось до самой ночи. Несмотря на потери, янычары еще несколько раз поднимались на приступ, а когда они, наконец, утомились, их сменили татары с черкесами. Дрались они, пожалуй, не хуже осман, но вот с дисциплиной у них дела обстояли неважно, и хорошо знавший нравы своих противников Родилов сам повел казаков и охотников на вылазку.
С глухим стуком отворились окованные железом ворота, и из них вихрем вырвались две конные сотни, за ними еще столько же пеших, и началась резня. Не ожидавших такой подлости турок рубили саблями и бердышами, кололи копьями, со стен в них продолжали бросать камни и стрелять из пищалей. Какое-то время осаждавшие пытались сопротивляться, но надолго их не хватило. Первыми побежали спешенные татары, за ними потянулись черкесы, а потом все османские воины бросились назад, надеясь найти защиту за стенами своего лагеря.
Разгоряченные победой казаки и охотники погнались было за ними, но зорко следивший за ходом боя атаман не пустил их.
– Стой, браты! – заорал он, гарцуя перед своими ратниками на коне. – Больно много турок, всех сразу не побьем!
– Эх, – вздохнул Митька Лунь, вытирая пот со лба. – Не пришлось сегодня пасть за христианскую веру, видать, все же в монастырь уйду.
– Если ты в обитель уйдешь, оттудова все монахи разбегутся, – ругнулся на него в сердцах Родилов. – Что столбеешь, бери вон дуван собирай или лестницы ломай да волоки в крепость!
– И то верно, – кивнул старый казак и бросился выполнять распоряжение.
Остальные последовали его примеру, и скоро все было кончено. Оружие, оставшееся от павших турок и их союзников, собрано, штурмовые лестницы изрублены и перенесены за стены, а фашины во рву частью подожжены, а частью перекочевали в Азов. Как на ходу шутили казаки: «Турки расстарались, нам дровишек приволокли, ишь какие сердобольные, ну и мы им отплатили от щедрот». Помимо всего прочего, добычей донцов стали три маленькие пушки, которые топчи имели неосторожность слишком близко подтащить к стенам цитадели, да еще знамя одного из вражеских полков.
Захватил его, точнее, заметил лично Вацлав Попел, вырвавший древко из рук мертвого знаменосца, и в развернутом виде принес в крепость. Казаки и охотники, успевшие отдать должное воинской доблести посланного царем лекаря, встречали его одобрительными выкриками, хлопали по плечу и всячески выражали свою приязнь.
Единственным, кто не оценил храбрости чешского эскулапа, оказался Панин, который к вечеру уже немного оправился от удара по голове и лично возглавил свой полк во время вылазки. Ради такого случая его побратим даже расстарался и привел ему смирного мерина, на котором он теперь и гарцевал.
– Пан Попел, вижу, воюешь ты геройски, знамя захватил! Хвалю. Только скажи мне, любезный доктор, а кто, по-твоему, должен лечить раненых, пока ты тут шпагой машешь?
Вацек не нашел что ответить на эту довольно мягкую отповедь.
– Немедленно отправляйся в лекарню и, пока не закончишь с последним из раненых, оттуда больше ни ногой! – велел полковник, морщась от головной боли. – Ясно тебе?
– Куда уж яснее… – загрустил мораванин и, сунув древко трофея в руки ближайшего охотника, уже без прежней лихости, но весьма шустро зашагал в сторону лазарета, у входа в который его встретила сердитая и насупленная Нахат.
– Где ты был?! – накинулась она на вернувшегося со славой молодого человека.
– В бою, – чистосердечно ответил он, но заслужил лишь новую порцию упреков.
– Зачем ты полез в драку? Хотел, чтобы тебя убили?
– Но это война…
– Ты забыл, что у нас есть дело? Пока шел штурм, все казаки были на стенах. Можно было пробраться во дворец паши и забрать оттуда наше золото.
– Черт, я совсем забыл о нем, – поморщился Вацлав. – Но ведь ты понимаешь, что сегодня решалось, будем ли мы жить или погибнем?
– И без тебя казаки, конечно, не справились бы? – не без сарказма спросила девушка.
– Кто знает, – с философским видом пожал плечами Попел. – Сегодня мне удалось зарубить по меньшей мере две дюжины турок, спасти нашего оберста и захватить вражеское знамя.
– Что с Паниным? – вычленила главное из его бахвальства Нахат.
